Страж ночи - Сьюзен Виггз Страница 49

— Понятия не имею. Но как он тебе, Лаура? Видимо, тебе не с кем было сравнить, но, все же, хорош ли?

Вопрос задел ее и, несмотря на весь ужас положения, девушка отклонилась от юноши, насколько только позволяли веревки, и дерзко ответила:

— Не сомневаюсь, всем вам до него далеко.

Ее похитители расхохотались. Снова зазвенели кубки, юноши выпили за дерзкий ответ куртизанки.

Только Марку-Антонио ее ответ не понравился. Он занес руку, собираясь ударить девушку по лицу. Лара не шелохнулась: уж такой радости — выказать страх — она ему не доставит. Адольфо вмешался, став между ними.

— Не надо, друг, — произнес он. — Не утомляй бедняжку, у нас еще будет такая возможность: утомить красавицу ласками.

Марк-Антонио опустил руку.

— Хорошо. Она свое получит… по-другому.

Молодые люди набросились на еду. Ее хватало: жареный каплун, болонская колбаса, инжир. Вино лилось рекой, и вскоре некоторые уже сильно опьянели.

«Набираются смелости», — с презрением думала Лаура.

— Тебе не предлагаем, — насмешливо заметил Адольф, выбрасывая за борт корку хлеба. — Да и не думаю, что у тебя сейчас есть аппетит.

Лаура с трудом воспринимала происходящее. Смертельный ужас сковывал ее волю и разум.

К ней подошел один похититель, переступив через груду объедков. На плече юноши был значок, указывающий на принадлежность его обладателя к дому Отранто. В отличие от своих ухмыляющихся приятелей, этот молодой человек с едва заметной бородкой выглядел довольно трезвым и даже несколько дружелюбнее настроенным по отношению к девушке.

— Может быть, — он протянул бутыль, — дать ей немного вина с опиумом? Пусть успокоится! Забытье поможет куртизанке пережить трентуно.

Марк-Антонио задумчиво посмотрел на Лауру. Не отводя глаз, он произнес:

— Нет, полагаю, не стоит, Джулио. Я хочу, чтобы она пережила… все в полной мере, испив чашу страданий до дна.

* * *

Дожидаясь, когда подведут гондолу, Сандро не сводил глаз с качающейся ниточки огней, отмечающих местонахождение его галеры. Боже! На его галере!..

Раздражение кипело в душе Стража Ночи. Он знал: сын ленив и не очень добродетелен, но и в самых мрачных мыслях Сандро не допускал, чтобы Марк-Антонио способен на подобную жестокость.

Кавалли испытывал горький стыд за сына. Откуда у Марка-Антонио столько жестокости? Как же он, отец, просмотрел злобу, родившуюся в душе юноши, видимо, не за последний год — раньше, возможно, в детстве…

Подвели гондолу.

— Пошли, — сказал Сандро, впрыгивая в лодку.

К нему присоединились Гвидо, Ломбарде и Джамал.

— Ясмин, останьтесь на берету, — приказал Страж Ночи.

С кошачьей грацией африканка прыгнула в гондолу.

— Я отправлюсь с вами и Джамалом.

— Нет, это опасно!

— Не сомневаюсь в этом. Но если мы опоздаем и прибудем, когда самое страшное уже случится, Лауре я понадоблюсь. Вряд ли она захочет видеть кого-либо из вас. Я женщина, вы мужчины.

Слова Ясмин убедили Сандро и вместе с тем ужаснули, еще раз напомнив о возможных последствиях трагического исхода событий.

Лодка скользнула в темные воды лагуны. Сандро приказал всем молчать: внезапность могла иметь немаловажное значение для успеха задуманного ими.

Кавалли старался не думать о том, что может произойти на борту галеры. Он старался забыть о подобных преступлениях, но они сами всплывали в памяти: одна женщина умерла от потери крови, некоторые несчастные, чьи жизни были загублены трентуно, нашли себе убежище в монастыре, несколько девушек, как слышал Сандро, сошли с ума, не сумев справиться с потрясением, болью и унижением, обрушившимися на них.

Что будет с Лаурой, если, не дай Бог, они опоздают? Сандро хотелось поторопить гондольера, но он не смел вымолвить ни слова: слишком уж близко были они от галеры, а голоса на водой разносятся далеко. Веселый смех разгулявшихся юнцов изредка доносился до гондолы, эти звуки приводили Сандро в неописуемую ярость и в то же время пугали его.

Гондола уже шла вдоль борта галеры. Гвидо мастерски бросил веревку, закрепив лодку за борт галеры, чтобы их не снесло. Голоса слышались настолько отчетливо, что Сандро даже смог разобрать смех сына и добродушную пьяную болтовню его приятелей. Кавалли удивлялся собственному проворству и ловкости, когда он бесшумно перескакивал на палубу галеры.

* * *

«Не сопротивляться! — подумала Лаура, — будет только хуже». Но все же она не удержалась и, ударила ногой первого приблизившегося к ней пьяного молодого человека, на ходу развязывающего гульфик.

— Проклятье! — проревел Томазо.

— Держите ее! — закричал другой, отшвырнув кусок цыпленка.

Множество рук ухватило ее за ноги и прижало к палубе.

— Снимите платье, — велел Адольфо.

Его слова были встречены одобрительными возгласами.

Сам он ухватил ворот платья девушки и с силой рванул.

— Черт! Прочное, как парусное полотно, несмотря на тонкость ткани.

— Да просто задерите его, — закричал кто-то.

— Господи! Сделайте же что-нибудь, чтобы она не брыкалась! — засуетился Адольфо, получив удар ногой в грудь.

— Давайте ее свяжем…

— Хватит! — раздраженно сказал Марк-Антонио. — Довольно!

— Что? Да мы еще и не начинали! — удивленно воскликнул Адольфо.

— Ты же помнишь, мы все обсудили. Я хотел только напутать девчонку. И вы все согласились! Ты первый поклялся! Я желал только опозорить ее, ничего больше!

— Это ты так хотел, дружище. А то, чего хочу я, вовсе не похоже на твои намерения.

Адольфо взялся за шнурок гульфика.

— Но я приблизился первым! — возразил Томазо.

— Ну что же, бросим жребий!

— О, Боже, — прошептала Лаура.

Она непременно встала бы на колени и принялась умолять о пощаде, если бы оставалась хоть какая-то надежда. Но девушка хорошо понимала, что никакие мольбы не спасут ее, а только позабавят мучителей.

Лаура прочла про себя «Отче наш», но легче не стало. Адольфо уже стоял перед ней с расстегнутым гульфиком, за ним выстроились и остальные, дожидаясь своей очереди с пьяным нетерпением. Принесли нож. Лезвие сверкнуло у самого платья.

Лаура глубоко вздохнула, собираясь закричать.

— Остановитесь! — голос был столь грозен, что очередь юнцов дрогнула.

Адольфо выпрямился и схватился за рукоятку кинжала. Девушка приподнялась на локтях и оглянулась на голос.

— Раны Христовы! — прошептал Марк-Антонио.