У любви нет голоса, или Охота на Лизу - Алиса Корсак Страница 49

– Лизавета уверена на все двести процентов. Она увидела фото Мележа в Интернете и сразу же его узнала.

– Ну Мележ, ну гнида! – с непонятной нежностью в голосе сказал дядя Федя, но тут же перешел на серьезный тон: – Я тебе помогу, Максим, вызволю твоих девчонок. Только уж и ты мне помоги, – в трубке опять послышался кашель, – мне нужен Мележ и весь компромат, которой только можно на него собрать. Это взрослые игры, парень, тебе незачем знать подробности.

Макс нахмурился – он никак не мог взять в толк, каким образом может помочь генералу ФСБ Федору Михайловичу Швецу?

– Я пока не совсем… – начал он.

– А я тебе объясню, – перебил его дядя. Федя. – Твоя Лизавета – свидетель, очень ценный свидетель! Ее показания нам понадобятся.

– Я не знаю, захочет ли она…

– Захочет, – в голосе дяди Феди послышались стальные нотки. – Если ты ее убедишь.

Макс как-то сразу понял, что это не просьба, а приказ. По позвоночнику пробежал неприятный холодок. Вот он, оказывается, какой, добряк и весельчак дядя Федя! Добряки и весельчаки не дослуживаются до генералов ФСБ, как же он сразу об этом не подумал…

– Хорошо, – сказал он. – Вы нам поможете?

– Помогу, но, племянник, буду с тобой честен. Операция нам предстоит рискованная, мало времени на подготовку, никаких гарантий. Понимаешь?

– Нет, – честно признался Макс.

– Вы с Лизаветой будете наживкой, – тихо, но твердо сказал дядя Федя.

Холодок трансформировался в ледяной панцирь, сковал тело ужасом.

– Насколько это опасно? – спросил Макс севшим голосом.

– У меня работают настоящие спецы, – дядя Федя ушел от прямого ответа. – Если ты согласишься, то завтра в реабилитационном центре с тобой свяжется наш человек, закрепит на тебе передатчик. За твоей машиной, скорее всего, будут следить, поэтому моим ребятам нельзя будет светиться. Тебя будут вести на расстоянии, чтобы не привлекать внимания.

– На каком расстоянии? – Во рту пересохло, язык стал жестким, как наждачная бумага, невыносимо захотелось пить.

– Достаточном, чтобы никто на заподозрил слежки. В пересчете на время это получится минимум десять, максимум пятнадцать минут. Именно столько вы будете без прикрытия. Тебе придется потянуть время до того момента, когда подтянется спецназ.

– А как я узнаю, что спецназ уже подтянулся?

– Узнаешь, – пообещал дядя Федя, – начало штурма невозможно не заметить.

– А если нас убьют за эти десять-пятнадцать минут? – Макс не мог больше терпеть, открыл холодную воду, сделал жадный глоток прямо из-под крана.

– Постарайся, чтобы не убили. Тяни время, торгуйся. К сожалению, мы не сможем передать вам оружие, вас все равно обыщут.

«Конечно, нас обыщут, – подумал Макс отстраненно, – сначала обыщут, а потом прикончат. А под занавес нагрянет спецназ и расстреляет всех "плохишей". Только нам от этого уже будет ни тепло ни холодно».

– Максим, поверь моему опыту, заложников никогда не убивают сразу. Тем более что, судя по твоему рассказу, человек, который тебе звонил, любит кураж. Вот и пусть покуражится, а ты постарайся ему подыграть. И вот еще что: Лизавете ничего не говори! Не знаю, какой из нее конспиратор. Если плохой, то она может все испортить. Пусть лучше думает, что ты подонок. Чем сильнее будет ее испуг и разочарование, тем больше у вас появится шансов.

Макс молча кивнул, словно его собеседник мог его видеть.

– Когда утром с тобой свяжутся, потребуй, чтобы они дали тебе поговорить с Анютой, убедись, что с ней все хорошо. Родителям ничего не рассказывал?

– Сказал, что Анюта у меня свой мобильник забыла и теперь недоступна, что я его верну только завтра, ближе к вечеру.

– Вот и молодец, – одобрил дядя Федя. – У матери сердце слабое, нечего ее расстраивать раньше времени. А к вечеру, даст бог, все уже образуется. Ну все, Максим, ложись спать. Завтра нам предстоит тяжелый день… – В трубке послышались гудки отбоя.

Несколько минут Макс в растерянности стоял посреди кухни, потом взял с мойки ярко-розовую губку, принялся мыть плиту. В голове было пусто, ни одной здравой мысли, вертелся лишь припев из глупой попсовой песенки: «Я по тонкому льду до тебя дойду…» Наверное, мозг таким образом защищался от перегрузки.

Он и уснул под это дурацкое завывание. Думал, что не уснет ни за что, но вот уснул.

Наверное, ему что-то снилось, что-то не слишком приятное, потому что проснулся он от собственного крика. Простыня и наволочка были мокрыми от пота, одеяло валялось на полу. Вот он и начался, очень тяжелый день. С мокрых простыней, страха и дурацкой песенки в голове.

Макс подумал, что в данной ситуации страх не самый лучший помощник, и решил разозлиться. Не сразу, но у него получилось. Проще всего было злиться на Лизавету: за ее невезучесть, за тихую покорность судьбе, за затравленно-виноватый взгляд и уродливый рубец на шее. Почему-то именно рубец раздражал его особенно сильно…

Лизавета чувствовала его злость, старалась не попадаться на глаза, пряталась в своей комнате. А он сидел на диване перед работающим телевизором, прислушивался к песенке в своей голове, ждал звонка от похитителей. Ему так никто и не позвонил, и к злости прибавилась паника. Анюта провела целую ночь в компании этих ублюдков и недочеловеков! Как она? И… есть ли вообще она?! Последнюю мысль он гнал поганой метлой, но она все равно возвращалась…

К моменту, когда нужно было собираться в реабилитационный центр, эта жуткая мысль вымотала Макса окончательно, лишила последних остатков самообладания.

Лизавета нерешительно топталась в прихожей, рубец на ее шее выглядел как уродливое, небрежно сработанное ожерелье. Смотреть на это безобразие не было никаких сил.

Его шейный платок не придал Лизавете элегантности, зато скрыл рубец от посторонних глаз.

Она нервничала. Это было заметно по ее чуть подрагивающим губам, по отрешенному взгляду и влажным ладошкам. В какой-то момент Максу показалось, что она все знает, но, немного поразмыслив, он решил, что это все последствия вчерашнего стресса и страх перед неизвестностью.

Как сильно Лизавета боится, он понял на улице, по тому как она настороженно оглядывалась по сторонам, втягивала голову в плечи и не хотела подходить к машине. Бедная Лиза, она все еще думала, что на нее продолжается охота! Ей было невдомек, что правила игры изменились и теперь ее гонят прямиком в расставленные сети. А загонщик – он, Макс Легостаев…

Наверное, за ними следили. Даже наверняка следили. Несколько неприметных иномарок ехали за «маздой» до самого реабилитационного центра. Может, это и совпадение, но он сильно сомневался…

Человек дяди Феди позвонил в половине первого, предложил встретиться через минуту в мужском туалете. Спецагентом оказалась уборщица, щуплая, неприметная женщина в синем халате и косынке. Она торопливо подошла к Максу, пробежалась руками по его костюму, сказала устало: