Леди Фантазия - Ширл Хенке Страница 49

Тем временем слуга принес закуски, и пока они сидели за столом, Роб рассказывал Абигейл о своей работе в парламенте. Он смешил матушку своими остроумными замечаниями о членах палаты лордов, не оставляя без внимания и своих политических противников. Когда Роберт сказал матери, что будет участвовать в дебатах, которые состоятся уже завтра, она очень обрадовалась такому удачному совпадению и тут же спросила, может ли присутствовать на них.

Немного подумав, Роберт ответил:

— Такие дискуссии могут приобретать довольно язвительный характер. Я не думаю…

— Чепуха, Роберт. У меня уши не завянут, если я услышу парочку резких слов. Могу тебя заверить: мне доводилось слышать всякое, а уж когда в прошлую пятницу новая лошадь моего второго зятя сбросила его на землю, я услышала такие слова, которых ваши лорды просто не знают. Но меня очень интересует, что думают члены парламента об ужасных волнениях в сельской местности.

— Ты имеешь в виду луддитов, которые громят машины? Многие их ругают, но только некоторые понимают этих людей или хотя бы сочувствуют им.

Абигейл нахмурилась, глаза у нее загорелись.

— В таком случае эти политики или слепы, или глупы, или невероятно жестокосердны!

— Я позволю тебе присутствовать на прениях, только если ты пообещаешь мне тихонько сидеть на галерее и не призывать на головы моих оппонентов громы и молнии, — сказал он с улыбкой и добавил: — Хотя, если ты это будешь делать про себя, я, пожалуй, возражать не стану.

— Я не стану делать ничего подобного ни вслух, ни про себя, — ответила Абигейл строго, довольная, что сможет увидеть, как ее некогда застенчивый сын теперь выступает перед самыми знатными пэрами королевства.

Хотя матушка в этом никогда бы не призналась, она была очень утомлена продолжительной и изнурительной поездкой в дилижансе. Несколько раз деликатно подавив зевоту, она виновато улыбнулась сыну и удалилась отдыхать в свою комнату, завтра ей предстояло увидеть Роберта на заседании палаты лордов……

Роб предупредил матушку, что сегодня вечером собирается в один из клубов на встречу с некоторыми политиками, что соответствовало истине, но он умолчал, что после этой короткой встречи он отправится в «Дом грез»… к Габи. В его душе кипел такой сонм чувств, что сейчас он нуждался лишь в примитивном утешении плоти. Он понимал, что собирается поступить, как закоренелый эгоист, и только одно его успокаивало: Габи, так же как и он, наслаждается их полуночными свиданиями.

Выйдя из клуба, Роберт сел в экипаж и приказал кучеру ехать в Сент-Джонз-Вуд. Он сидел, откинувшись на спинку мягкого сиденья, и размышлял, что подумала бы его матушка, если имела хоть малейшее представление о его грехопадении? Он должен был чувствовать себя виноватым… но ощущение вины почему-то не приходило. Его сознание отчего-то отказывалось связывать Габи или Леди Фантазию с чем-либо нечистым. То, что он переживал с каждой из них, почему-то ощущалось… как правильное. Если подобная двуличность губит его душу, что ж, так тому и быть, видно, не в его власти изменить свою судьбу.

Войдя в хорошо знакомую спальню, он неторопливо разделся и задул свечу. Комната погрузилась в темноту.

— Как же я могу покинуть мою нежную Габи… и положить конец остроумным пикировкам с Леди Фантазией? — тихо прошептал он сам себе.

В действительности ему хотелось, чтобы рядом была женщина с чистой и искренней чувственностью Габи и острым умом Фантазии, — женщина, которая интересовалась бы всеми сторонами его жизни. И он все больше утверждался в мысли, что баронесса Оберли никак не может стать такой женщиной. Но как, черт возьми, он может представить ее своей матушке, чтобы свет не воспринял этот шаг как прелюдию к сватовству?

Эти беспокойные размышления были прерваны слабым отсветом свечей в коридоре, возвестившем о приходе Габриелл. Она быстро закрыла дверь, прежде чем он сумел хотя бы мельком увидеть ее. В полной темноте он пошел ей навстречу. Запомнив расположение мебели в комнате, Роберт теперь помнил эту спальню лучше, чем свою собственную. Он молча обнял Габи, не в силах вымолвить ни слова. Она с легким вздохом больше похожим на всхлип, обняла его за шею и жадно припала к губам, словно истомившийся от жажды путник, припавший к роднику.

Они целовались страстно, почти яростно, его руки крепко, но очень бережно обнимали ее, лаская волнующие изгибы тела. Их бедра двигались в волнообразном танце, старом, как само время. Не говоря ни слова, Роберт поднял Габи и понес к постели. Когда он наклонился, чтобы накрыть ее своим телом, она резко привлекла его к себе и прошептала:

— Пожалуйста, войди в меня, Роб. Ты мне нужен. Сейчас!

Не только он нуждался в этом утешении страстью. Амбер провела целый день в беспокойных размышлениях о Жанетт и Истхеме. Она думала о том, как удержать подругу от задуманного ею смертельно опасного шага. Амбер надеялась отвлечься, с удовольствием предвкушая полуденную встречу с Робертом за шахматной доской. Когда он прислал записку с извинениями, ей показалось, что Роб намерен прекратить свои визиты в «Дом грез».

Но вот теперь он здесь и его обнаженное тело прижато к ее нагой плоти. Чего еще ей желать в этот момент? Габриелл хотела наполнить этим моментом всю свою сущность, направляя его напряженное до предела естество во влажный жар своего тела. Когда он вошел в нее, она порывисто вздохнула и выгнулась ему навстречу.

— Да, Роб, да, — хрипло шептала она, обвивая ногами его бедра.

Они двигались в неистовстве, которое испытывал каждый из них. Роберт перекатился на спину и поднял ее на себя — новая позиция, которую они открыли не так давно. Он нетерпеливо погладил тонкую талию и буквально впился пальцами в упругие ягодицы, неистово двигавшиеся под его ладонями. Пальцы Габи оглаживали его широкую грудь, потом легли на мускулистые руки, и все это сплетение продолжало двигаться в едином неистовом ритме. Запрокинув голову, Габриелл при каждом его движении выгибалась от невероятного удовольствия.

— Помедленнее, пожалуйста… я не хочу, чтобы все закончилось быстро…

— Позволь мне поцеловать тебя, — прошептал Роберт, держа ее бедра, затем возобновил свои движения гораздо медленнее.

Она обняла его двумя руками за голову и наклонилась над ним, так что ее груди оказались над его лицом, словно спелые плоды, которые так хотелось сорвать. Его рот, горячий и сладкий, смаковал и ласкал ее набухшие соски, так что она застонала от удовольствия.

Звуки, которые она издавала, заставляли кровь кипеть в его жилах. Он схватил Габи за волосы и прижал ее губы к своим губам в еще одном проникающем в самую душу поцелуе. Ее язык, на мгновение смелый и дерзкий, затем уклончивый и приглашающий, метнулся внутрь и отступил, увлекая его за собой. Он последовал за ней в ее рот, их языки переплелись. Бедра Габриелл, уже не сдерживаемые ладонями Роберта, поднимались и опускались все быстрее, сама она извивалась, то припадая к нему, то откидываясь далеко назад в сладком ощущении близкой кульминации.