Игра или страсть? - Элизабет Торнтон Страница 48

Хотя прикосновение ее губ было мягче мягкого, волна желания с головой накрыла его, вызвав дрожь. Он не знал, что делать со своими руками, не знал, что делать со своим желанием.

Он никогда не считал себя импульсивным любовником, скорее, образцом сдержанности. И именно когда он больше всего нуждался в этой сдержанности, она не хотела поспешить на выручку. Секунды шли, а он все боролся с природой. Мысль о Марион помогла ему обрести самообладание, в котором он нуждался. Она была не в себе. Было бы неправильно воспользоваться ею в момент слабости.

Она чуть-чуть отодвинулась, чтобы взглянуть на него.

– Я думаю, – сказала она, – одному из нас лучше запереть дверь.

Понимает ли она, что говорит? Он заглянул глубоко в ее глаза, и то, что там увидел, заставило его позабыть обо всем на свете. Она была полностью, всецело его. Эта смелая, чудесная девушка предлагала ему всю себя без остатка.

Он заколебался, и Марион поняла, что не позволит его совести встать на пути того, чего она желает всем сердцем. Она не знала, что принесет завтра. Стыд? Сердечную боль? Унижение сочувствующих взглядов? Что бы ни ожидало ее, это все будет завтра. Сегодня же она принадлежит Брэнду.

Марион заперла дверь. Он, сложив руки на груди, смотрел на нее с улыбкой.

Эта насмешливость больше не действовала на нее, она знала, что он использует ее как последнюю защиту.

– Марион, – сказал он, – я польщен. Ужасно польщен, но сомневаюсь, что ты хорошо подумала.

– Я хорошо подумала и делаю именно то, что делаю всегда.

– И что же?

– Беру инициативу на себя.

Медленно, чувственно, в шуршании юбок она двинулась к нему и остановилась, когда они оказались лицом к лицу.

– Хватит разговоров.

– Марион, – произнес он, но больше ничего не успел сказать.

С нетерпеливым возгласом она обвила его рукой за шею и заглушила слова пылким поцелуем. Брэнд слабо вскинул руки в безмолвном протесте. Замер во власти сильнейших эмоций. Она единственная женщина, которую он по-настоящему любил, и сейчас она мягкая, женственная и податливая. У него не было ни малейшего шанса.

Крепко удерживая его голову обеими руками, она раздвинула его губы кончиком языка. Его тихий стон пустил ее сердце в бешеныйхалоп.

Поцелуи становились более горячими, более влажными, более безудержными. Он обхватил ее и крепко прижал к себе.

Впервые в жизни Марион почувствовала доказательство мужского желания. Она была в смятении. Несмотря на свои смелые слова насчет инициативы, Марион не знала, что делать дальше.

Брэнд почувствовал перемену в ней, но не знал, сможет ли теперь остановиться. Так долго он мечтал о том, как займется с ней любовью! Он обуздывал свои фантазии, потому что Марион – благовоспитанная, утонченная девушка, с которой следует обращаться со всей бережностью.

А теперь его восхищали ее страсть и нечто большее, но будь он проклят, если знал, что это. И Брэнд был абсолютно уверен, что с ней происходит то же самое.

Они так похожи – оба немного побиты жизнью, но тем не менее борцы. Вот только в последнее время Марион получила от жизни больше ударов, чем могла вынести.

Может, она передумала? Он легко мог соблазнить ее, но это казалось ему неправильным – не здесь, в номере oтеля, в чужой постели, без кольца на пальце. Когда все эти детали будут улажены, тогда она и будет его. И ему не придется ждать долго. Если получить специальную лицензию, они могли бы пожениться уже в конце недели.

Он отстранил ее:

– Я пойму, если ты передумала.

В ее голосе послышались нотки удивления:

– Я не передумала. Просто в голове у меня пусто. Поцелуи – это все, что я знаю. – Она отвела глаза и затеребила лацканы его сюртука. – Если ты не возьмешь инициативу на себя, я так на всю жизнь и останусь девственницей.

Уголки ее губ приподнялись кверху, и она неуверенно взглянула на него.

Его добрые намерения тихо испарились. Он всего лишь мужчина, в конце концов, не святой. Брэнд обнял ее за плечи и сцепил пальцы за спиной.

– Печальный удел, который тебе не грозит, если я возьмусь за дело.

Она рассмеялась.

– Начнем с того, – сказал он, – что избавимся от этой неуклюжей одежды. Она просто мешает. – Он снял с себя сюртук и бросил его на стул, затем проделал то же самое с шейным платком. – Теперь твоя очередь.

Марион пожалела, что не дала горничной переодеть себя ко сну. Казалось таким распутством снимать с себя одежду у него на глазах. Щекам стало горячо. Марион едва не застонала при мысли о корсете. Как она снимет его? Даже горничная с трудом его расшнуровывает.

Нашла время стесняться! Что-нибудь придумает.

Она послала ему ясный, ровный взгляд.

– Тебе придется помочь мне с пуговицами. – И повернулась спиной.

Ее смущенный румянец восхитителен, подумал он и бережно прикоснулся к пуговицам. Однако когда края платья разошлись и обнажилось вначале одно, затем второе изящное плечико, он не смог удержаться и начал целовать ее тело. Ее цветочный аромат наполнил рот, ноздри, горло, легкие. Брэнд стиснул зубы, стараясь помнить о ее невинности.

Марион было трудно дышать. Эти томные прикосновения и влажные поцелуи оказывали на нее странное воздействие. Мышцы размягчались, кости таяли, и становилось все труднее держать голову. Еще минута, и она растворится, исчезнет.

Брэнд расстегнул все пуговицы до единой. Когда же платье соскользнуло к ногам, он, к своему отчаянию, обнаружил еще один барьер. Она была затянута в корсет!

Он торжественно распустил шнуровку, стащил корсет через голову и отшвырнул его прочь. Теперь она осталась в сорочке, панталонах и белых шелковых чулках. Дразняще.

Он слегка удивился, когда она отошла от него, но, как оказалось, только затем, чтобы поднять свою одежду и повесить на стул. Присев на край кровати, она заметила:

– Похоже, ты хорошо знаком с предметами женского туалета.

– Что?

Он все еще наслаждался восхитительной картиной: Марион в нижнем белье. Шелковая сорочка была практически прозрачной, открывая ее роскошные изгибы и плавные контуры.

Она вздернула подбородок, и этот незаметный жест привлек его внимание.

– Ты что-то хочешь сказать? – осторожно спросил он.

– Горничная снимает мой корсет с большим трудом, чем ты.

Он склонил голову набок.

– Марион, ты дуешься?

Когда она сердито взглянула на него, он рассмеялся и сел с ней рядом. Взяв ее руку, поднес к своим губам и поцеловал ладонь.

– Одному из нас лучше иметь небольшой опыт, – заметил он, – иначе получится, что слепой ведет слепого.