Искусство обольщения - Кэтрин О'Нил Страница 48
Искусство обольщения - Кэтрин О'Нил читать онлайн бесплатно
Слова его западали Мэйсон в душу. Она чувствовала ту энергию, о которой говорил Ричард, квинтэссенцию всего того, что создали великие мастера, их боль, их страдание и их гений, сумевший превратить даже само страдание в красоту. Эта энергия наполняла ее, дарила ей уверенность и веру. Словно сами боги давали ей благословение на то, чтобы она соединилась с ним в одно целое.
Она взяла его в рот и почувствовала, как он еще сильнее набух там, внутри, заполнил собой все свободное пространство. И та пустота, что зияла в ее сердце столько лет, тоже начала наполняться. То чувство, что охватило ее, было выше блаженства. Словно она унеслась на иной, более высокий уровень существования. И, покуда он скользил внутрь ее рта и обратно, Мэйсон потеряла всякое представление о времени, о том, кто она, и о том, что может принести ей завтра, или следующая неделя, или следующий месяц. Она чувствовала Удовлетворение, и благодарность, и исключительную целостность, которая была выше всего того, что она могла бы вообразить, и ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось.
Однако Ричард все же вышел из нее, опустил ее на шезлонг и встал на колени рядом.
– Я хочу вкусить тебя, – сказал он и припал губами к ее лону.
Язык его был как жаркое пламя. Когда Ричард нашел ее нежный клитор и умело принялся за работу, Мэйсон перенеслась туда, где уже успела побывать только что, где понятия времени не существовало, где было одно лишь наслаждение. Наслаждение, которое нарастало, нарастало и нарастало, пока вся она – тело, ум, душа – не открылась свободно навстречу Ричарду, ликуя от экстаза, рожденного его языком.
Как только закончились спазмы оргазма, Ричард вошел в нее и вновь перенес Мэйсон в мир чистого восторга. Он загонял себя в нее, и она поднималась ему навстречу, и они обнимали друг друга так крепко, что сложно было сказать, где начинается тело одного и где кончается тело другого.
– Глубже, – приказывала она. – Глубже… Не останавливайся… оторвись от земли… глубже, глубже…
Ричард вскрикнул и откинул голову. Когда он выплеснул в нее семя, она почувствовала, что уносится куда-то, меняется, перетекает в него, сливается с ним, сливается… сливается… Ее тело не могло вместить его. Она закричала, и весь огромный дворец эхом повторил ее крик.
– О Боже…
И, когда все осталось позади, Мэйсон лежала, свернувшись калачиком в объятиях Ричарда, и чувствовала себя божественно. Сонно она взглянула на шедевр Леонардо.
Извечная тайна оказалась раскрыта.
Она знала, почему улыбалась Джоконда.
То было чудо! После всех переживаний, всех подозрений и страхов, что неотступно следовали за ней с тех самых пор, как Эмма открыла ей, кем на самом деле является Ричард, все вдруг само встало на место, словно некая добрая фея махнула волшебной палочкой, и все мечты Мэйсон разом осуществились. Все сразу. Работа, признание, поддержка и любовь мужчины, который знал ее и ценил. И необходимость оставаться в маске для всего мира казалась малой ценой за столь многие блага. Теперь ей больше не придется лгать Ричарду. Эта ноша упала с ее плеч. А что там думает о ней весь остальной мир, ей все равно, главное, с ним она может быть самой собой.
Прошло два дня с той ночи, когда Лувр стал свидетелем интимной близости Мэйсон и Ричарда. В ту ночь они вернулись в номер Ричарда и снова любили друг друга. Они даже ели, не вставая с постели и не одеваясь. Ричард, казалось, стал совсем другим: расслабленным, непринужденно веселым и остроумным, временами озорным, как мальчишка, временами горячим и страстным. По молчаливому соглашению они не говорили о том, что было между ними раньше, как не говорили о том, что происходит за стенами их номера. Каждый подсознательно старался сохранить в себе как можно дольше магию пережитого в Лувре. Словно, кроме них, на свете людей не было. Словно они и вправду были Адамом и Евой. Даже появление коридорного, доставлявшего им еду, или горничной, приходившей убирать номер, воспринималось как Досадное вторжение извне. Как попытка нарушить сакральное уединение.
Но на третью ночь Мэйсон разбудил и немало испугал крик Ричарда во сне. Он резко сел в кровати, тяжело и хрипло дыша и обливаясь потом. Мэйсон в тревоге перевернулась и спросила:
– Что с тобой?
– Ничего, – сказал Ричард. Тон у него был натянутый. – Просто плохой сон.
Мэйсон обняла его.
– Ты дрожишь.
– Через минуту все будет в порядке. Просто полежи со мной в обнимку.
Ричард так сжал Мэйсон в объятиях, что она едва не задохнулась.
– Что тебе снилось?
Он все еще дрожал в ее объятиях.
– Ничего особенного, – прошептал Ричард. – Просто кошмар. Со мной такое бывает время от времени. Возможно, так мое тело сообщает мне, что пора нам возвращаться к работе. – Он зажег настольную лампу, и комнату залил свет. – Позволь мне просто подержать тебя минутку, и все будет хорошо.
Мэйсон баюкала Ричарда, словно младенца, и слышала, как сильно колотится его сердце. Постепенно сердцебиение вернулось к нормальному ритму, и он уснул.
На следующее утро, когда Мэйсон проснулась, Ричард уже не спал. Он поприветствовал ее улыбкой.
– Мне надо ехать в Рим.
– В Рим? Что тебе понадобилось в Риме?
– Сеньор Альберто Лугини.
– Лугини? Критик?
– Он не просто критик, он наиболее заслуженный ученый-историк в Европе.
Мэйсон почувствовала укол ревности. Ричард словно щелкнул ее по носу, давая понять, что, кроме нее, у него существуют и другие интересы. Но у Мэйсон хватило ума мысленно осадить себя. Последние несколько дней Ричард слишком баловал ее и, похоже, испортил. Да и внешний мир казался чем-то далеким и туманным.
– Зачем тебе ехать прямо сегодня? Нам так хорошо. Побудь со мной еще немного.
Она прижалась к нему и поцеловала.
– Увы, я должен ехать сейчас. Скоро двадцать первое июня, а с поддержкой критики у нас дела обстоят неважно. Не так, как я рассчитывал. Моррель, Вульф и другие влиятельные французы отказываются нас признавать, сколько я ни пытался добиться своего. Поэтому мы должны надавить на них с флангов. И сделать это быстро.
Надавить с флангов? Что ты имеешь в виду? – Если человек с влиянием и престижем Лугини увидит твои картины и влюбится в них, все прочие критики присоединятся к нему. Его слово достаточно весомо.
– Но он еще более привержен традициям, чем Моррель другие.
– Верно. Но я надеюсь его просветить.
– И как ты собираешься это сделать?
Ричард усмехнулся:
– Скажем так, мне известны некоторые их тайны.
– Есть ли в Европе места, где кому-то хоть что-то удалось от тебя утаить?
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии