Похищение по-мексикански - Джанет Дейли Страница 46

Он направил свою лошадь к загону. Заинтригованной Шейле хотелось поподробнее расспросить его, но Хуан ясно дал ей понять, что этот разговор ему неприятен. Она уже знала, что без разрешения Рафаги ни один человек не может покинуть каньон. Видимо, здесь наказывают тех, кто позволил себе ослушаться.

Это было понятно, но форма наказания… Судя по замечанию Хуана, ей лучше вовсе не знать об этом.

Лошади неторопливым шагом проследовали мимо загона. Хуан уже не управлял чалой кобылой Шейлы, он отпустил ее поводья сразу же, как только отъехали от впадины, и теперь они ехали бок о бок по дорожке между лачугами. Когда они проезжали мимо дома Елены, Шейла увидела инвалида, который, как и прежде, сидел под навесом. Она удивилась, когда Хуан поднял руку, прося ее остановиться.

– Минутку, сеньора, – сказал он и направил свою лошадь к этому человеку.

Чалая пошла следом, и Шейла не стала препятствовать ей. Она слышала, как Хуан поздоровался с инвалидом и стал что-то говорить ему по-испански, время от времени указывая рукой на Шейлу. Больной не реагировал. Он сидел, уставившись прямо перед собой, и, казалось, вообще не замечал их присутствия.

В дверях показалась Елена, она презрительно взглянула на Шейлу, прежде чем стала что-то выговаривать Хуану. Затем она быстро подошла к мужу и встала позади кресла, положив руки ему на плечи. Она напоминала мать, заботливо оберегающую своего ребенка. Шейла почувствовала внезапную жалость к Елене, но она знала, что та вряд ли поймет ее.

Отвернувшись, Шейла направила лошадь к дороге, чтобы там подождать Хуана. Он почти сразу же догнал ее. Хуан обратил внимание на ее замешательство.

– Елена на меня рассердилась, сеньора, – сказал он, чтобы Шейла не подумала, что Елена злится на нее. – Она уверена, что мой брат ничего не понимает, и считает меня глупцом, потому что я разговариваю с ним.

– Ваш брат?! – удивилась Шейла.

– Чезаре – мой брат. А вы не знали?

– Нет, – Шейла покачала головой, пораженная этим сообщением. – Нет, я ничего не знала. – Ей пришла в голову другая мысль, и слова слетели с ее уст, прежде чем она успела опомниться. – Но ведь Рафага и Елена, они… – Наконец благоразумие взяло верх, и она не успела закончить фразу.

– Теперь все это уже позади. – Хуан дал ей понять, что не стоит обсуждать этот вопрос.

Хуан казался Шейле таким благоразумным и нравственным человеком, что Шейла недоумевала, как он может оправдывать связь Елены с Рафагой.

– Но она же ваша невестка…

– Она ухаживает за Чезаре. – Он искоса посмотрел на Шейлу, и этот взгляд сказал ей больше, чем его слова: все это ее не касается.

Обескураженная, Шейла посмотрела ему прямо в глаза.

– Я все-таки не понимаю, как вы можете так спокойно относиться к тому, что Рафага – любовник вашей невестки.

– Я ни в чем не обвиняю Рафагу. – В его тоне она явственно уловила нотки раздражения.

Она хотела возмутиться, но тут ей пришло в голову, что она попала в общество, где господствует мужчина и в ходу двойная мораль. Ей сразу же расхотелось говорить на эту тему с Хуаном.

Коротко кивнув Хуану, Шейла спешилась и передала ему поводья. Кобыла потыкалась ей в плечо, и она рассеянно погладила ее крапчатую морду.

– Прости, Арриба, сегодня у меня нет сахара, – тихо сказала Шейла и вошла в дом.

Солнце уже заходило, а Рафаги все еще не было. Видно, и эту ночь ей придется провести в одиночестве. Она зажгла керосиновую лампу, поставила ее на стол и взяла в руки одну из книг, которыми ее снабдил Ларедо. Она читала до тех пор, пока глаза не стали слипаться, и тогда отправилась спать. После двух беспокойных ночей сон мгновенно сморил ее.

Ее разбудил стук двери и гулкие шаги. Она с трудом подняла тяжелые веки и прислушалась. Шаги приближались к ее комнате. Тихая чувственная улыбка тронула ее губы, когда она перекатилась на кровати на место Рафаги. Сон все еще не отпускал ее, иначе она наверняка попыталась бы обуздать вспыхнувшую в ее сердце радость.

– Рафага! – прошептала Шейла, всматриваясь в очертания темнеющей в дверном проеме фигуры.

Но ответа не последовало. В полудреме она все же заметила, что стоящему в дверях человеку явно недоставало роста, чтобы быть Рафагой. Последние остатки сна мгновенно испарились, она напряглась, всем телом ощущая опасность.

– Хуан? Это вы? – От страха у нее перехватило дыхание.

– Да, Хуан, – гортанным голосом откликнулся ночной посетитель.

Нет, это был не Хуан – по крайней мере не тот славный и обходительный человек, которого имела в виду Шейла. Это был Хуан Ортега, убийца Брэда! Крик ужаса застрял у нее в горле, когда он двинулся на нее. Господи, что же ей делать?!

Шейла мгновенно оценила ситуацию. В охране сегодня находился он сам или кто-нибудь их его приятелей, иначе он не осмелился бы войти в дом. Ее крики могут привлечь сюда того, другого охранника, и если сейчас их только двое, то с приходом второго перевес будет явно на их стороне.

Никто не спасет ее, кроме нее самой! Она лежала под одеялом нагая, и вообще кровать – не лучшее место для обороны. Она осторожно подползла к изножию кровати, тихо выскользнула из нее, завернулась в одеяло и попыталась в темноте выскочить из комнаты. Но ее ноги запутались в одеяле, волочащемся по полу.

Ортега хотел схватить ее за руку, но промахнулся и уцепился за край одеяла. Шейла попыталась удержать покров на себе и в конце концов оказалась в объятиях Хуана. Он победно рассмеялся, когда ему удалось прижать ее к своей широкой груди.

Шейла изо всех сил отбивалась, пожертвовав одеялом, лишь бы высвободиться из его отвратительных объятий. А он крепко держал ее одной рукой за талию, другой принялся шарить по ее груди.

Жесткие волосы на его руке царапали ее нежную кожу, когда он срывал одеяло с ее груди, стараясь добраться до обнаженного тела. Он грубо сжал ее грудь.

Шейла уворачивалась от смрадного дыхания, вертела головой, вздрагивая каждый раз, когда его омерзительный слюнявый рот касался ее шеи. Царапаясь, как дикая кошка, Шейла пыталась вырваться из его цепких рук, задыхаясь от подступивших к горлу рыданий. Ей удалось чуточку повернуться в его объятиях, но результаты ее борьбы были плачевны: она почувствовала твердеющую мужскую плоть в опасной близости от беззащитных в своей наготе бедер.

Он тяжело дышал от вожделения, и Шейлу тошнило от исходящего от него зловония. Она извивалась и вырывалась с отчаянной решимостью, но ей никак не удавалось освободиться от его хватких рук, беззастенчиво торящих себе дорогу к сокровенным местам ее ослабевшего тела.

У нее вырвался вопль отчаяния, когда он стал теснить ее к кровати. Когда ее ноги коснулись края кровати, он повалил ее на матрас, давя на нее своей огромной тушей. Его попытки добраться до ее рта оказались безуспешными, и тогда широко разинутой пастью он впился в ее грудь. Шейла вцепилась пальцами ему в волосы, но он прикусил ее сосок, и резкая боль заставила ее разжать пальцы.