Подари мне воскресенье - Лина Озерова Страница 44

Но, вероятно, Ася не смогла оценить художественных достоинств экспозиции из-за своего невежества. Остальным гостям творчество Александра Рогова было близко и понятно, если судить по долетавшим до Асиного слуха восторженным высказываниям.

У Сергея здесь было много знакомых, то и дело он с кем-то раскланивался, перебрасывался репликами, а потом тихо на ухо Асе комментировал:

— Атташе по делам молодежи при посольстве Нидерландов… Греческий консул… Жена и дочь Дмитрия Ноздрева…

— Кто это?

— Лидер думской фракции «Наша Россия».

Видно, с лидером фракции Сергей был знаком довольно близко: мадам Ноздрева подошла к ним и начала непринужденно болтать. Пока Сергей обменивался с ней вежливыми репликами, Ася разглядывала зал. Вдруг ей показалось, что в толпе мелькнуло знакомое лицо — Андрей, тот самый коллега Павла из «Вернер Кросс». Ася невольно шагнула в сторону, но Сергей еще не закончил беседу, а вежливость не позволила Асе бросить своего кавалера.

— Что-то случилось? — спросил Сергей.

От него не ускользало ни малейшее изменение ни в поведении, ни в настроении Аси.

— Показалось, знакомого увидела. Извините. — Ася улыбнулась Ноздревой.

Лицо мелькнуло и исчезло. «Да нет, — решила Ася, — действительно, показалось. Обман зрения». Ну что делать инженеру-компьютерщику фирмы, торгующей медицинским оборудованием, на этом вернисаже? Можно, конечно, допустить, что Андрей большой ценитель искусства, но здесь собралась публика совершенно другого плана. Искусством здесь никто особенно не озабочен. Ася уже поняла, что вернисаж Рогова — нечто вроде вечеринки для близкого круга…

Всю экспозицию Ася и Сергей посмотреть не успели: подошел знаменательный час открытия вернисажа. Публика столпилась в одном из залов, в центре внимания — невысокий лысоватый господин и толстая дама в ярко-красном брючном костюме.

— Мир художника у Александра Рогова не застыл в музейной статике, он движется, дышит, преображается! — оповестила собравшихся толстая дама. — Александр Витальевич интересно экспериментирует с техникой, фактурой, системой изображения. Его произведения — царство стихии. Стихия возникновения и исчезновения, созидания и разрушения, стихия линий, красочных пятен, смешения абстрактного и реального. Пространственная глубина выявляется игрой света и тени, контрастами белого и черного цветов…

Дальше Ася не слушала. Ей было откровенно скучно, но из вежливости она старалась не демонстрировать это слишком явно. Сохраняя на лице выражение заинтересованности и понимания, она опять принялась украдкой оглядывать публику.

Видимо, скучно было не ей одной. Но посетители вернисажа соблюдали принятый ритуал: сначала осмотр экспозиции, потом речь-панегирик, а потом наконец шампанское — и можно расслабится. Ведерки со льдом, из которых выглядывали горлышки бутылок, стояли на длинных столах в дальнем конце зала.

Дама говорила минут пятнадцать. Ответное слово художника заняло минуты три, и после этого все ринулись к столам. Ася отошла в сторонку, к противоположной стене — сделала вид, что желает повнимательнее рассмотреть экспозицию.

Александр Рогов, как оказалось, не только фотографировал, но и баловался живописью. Почти весь этот зал был отведен под его картины: пейзажи с закатами и полуденные виды пустыни, выполненные маслом и акварелью. Кое-что Асе даже понравилось — именно потому, что картины были написаны в традиционной манере, без претензий.

Рядом с Асей остановилась пара: дама, каждое движение которой сопровождал мелодичный звон серебряных браслетов и бесчисленных цепочек, украшавших ее мощную шею, и господин в костюме, напомнившем Асе фильмы об американских гангстерах.

— Зря он это выставил, — негромко сказала дама в серебре своему спутнику. — Банальщина.

— Если человеку хочется продемонстрировать плохой вкус, не стоит ему мешать, — усмехнулся спутник.

К Асе подошел Сергей с двумя фужерами шампанского.

— Попробуйте, это новая марка, — сказал он, — клубничное, чилийское.

Ася взяла фужер, отпила немного, — шампанское было странным, словно клубнику залили газировкой. Впрочем, Ася в винах ничего не понимала.

— Сергей Васильевич! Вот ты где! — раздался за спиной у Аси жизнерадостный голос.

Ася обернулась. Ого! К ним подошел сам виновник торжества, мсье Рогов. Вблизи он оказался еще толще и меньше ростом — Ася была выше его на полголовы.

— Пришел все-таки! Ну молоток! — Крепкое рукопожатие, потом Рогов повернулся к Асе: — Может, представишь меня своей очаровательной спутнице?

Представление, необходимые комплименты, Асина вежливая похвала роговскому творчеству — все как в лучших домах. Ася чувствовала себя словно на сцене, будто бы она играет роль в какой-то пьесе из великосветской жизни.

— Как вам шампанское, Анастасия Васильевна? — поинтересовался Рогов. — Не правда ли, превосходное?

Ася улыбнулась и кивнула.

— У этого товара большое будущее. — Рогов уже обращался к Сергею. — Я надеюсь за год-полтора засветить его на всевозможных фуршетах, а потом пустить в розницу. А вино пробовал?

Сергей приподнял свой фужер:

— Вот.

— Чувствуешь, какой букет?

Сергей пригубил, на секунду задумался:

— Аромат зрелых ягод, тропических фруктов и… да-да, замечательно медовый оттенок!

К ним подошел господин в полосатом костюме:

— Ты, говорят, внедряешь на наш рынок «Castello del Diablo» и «Marques de Casa»? Безнадежный номер — там уже все схвачено французами. Держись лучше прежнего «Sunrise».

— В Чили, между прочим, делают вино из тех же французских сортов, — парировал Рогов. — Красные — из каберне совиньон и мерло, белые — из шардонне и совиньон блан. А чилийский климат — это нечто среднее между Бордо и долиной Напа в Калифорнии, так что не вижу разницы. Зато цены у чилийцев раза в три ниже, чем у тех же французов.

— Все это, конечно, так, только вот чилийские вина хороши лишь в возрасте двух-трех лет. Выдержка — слабое место чилийских виноделов.

— Зато поставщикам хорошо: вино готово к употреблению практически сразу после производства…

Мужчины углубились в дискуссию, и Ася незаметно отступила — сначала отошла на несколько шагов, а потом и вовсе скрылась в следующем зале.

Выставкой уже мало кто интересовался: гости разбились на группы по интересам, отдельные личности фланировали от одной компании к другой. Но все здесь, видимо, так или иначе были между собой знакомы — в зале от разговоров стоял гул, как в пчелином улье.

Ася подошла к окну и стала смотреть на улицу. Из подъезда соседнего дома вышла молодая мамаша, ведя за руку ребенка лет трех. Ребенок брыкался и упирался, но у мамы, видно, было железное терпение: вместо того чтобы наподдать ребенку, она пыталась воздействовать на него уговорами. Бомж копается в одном из мусорных баков, а рядом стоят дорогие иномарки… Центр Москвы, город контрастов.