Невеста рыцаря - Эми Фетцер Страница 44

— Не будешь убивать своих даже ради того, чтобы получить власть, завещанную тебе?

Коннал ответил не сразу.

— Мне завещано не больше власти, чем есть у меня, — с убийственным спокойствием произнес он. — И с чего это я буду действовать в соответствии с какой-то старой легендой? Быть может, жизнь, которую я веду, и есть то, что мне предначертано. Я сам выбрал этот путь и не желаю с него сворачивать.

Рори брезгливо скривился.

Он просто не понимал, о чем толкует его гость, и Коннал готов был сказать ему правду, но, когда взгляд его случайно упал на Шинид, он понял, что не сможет этого сделать. Эта ноша была его ношей, он не смел ни с кем делить груз унижения, который нес на своих плечах сын убийцы и предателя, он не смел, потерять то, что завоевал. Ибо страдать от этого будет не он один. Если Ричард поймет, что Коннал не тот, кем король привык его считать, если подвергнет сомнению его верность, от этого проиграют все. И мечта о том, чтобы назвать кусочек Ирландии своим домом, так и останется мечтой.

Рори долго пристально смотрел на Коннала и, наконец, проговорил:

— Для тех, кто сейчас внизу, Коннал, все это значения не имеет. Для них ты был и остаешься ирландским принцем.

— Я — рыцарь Ричарда! — Он ударил кулаком по столу, поддавшись внезапно накатившему гневу. — И я хочу предупредить тебя, Рори, ты все еще король этой земли лишь потому, что Ричард позволяет тебе им быть, поскольку так выгодно всем, а не одной лишь Ирландии. Он знает, что лучше иметь тебя в союзниках, чем во врагах. Люди Ричарда на своей шкуре проверили эту истину, и я тому свидетель. Но если Иоанн придет к власти, он заберет все и прижмет Ирландию к ногтю, заставив всех нас молить о пощаде и пресмыкаться перед ним. Ты ведь не желаешь для нас такой судьбы?

— Нет! И все же ты хочешь, чтобы я пресмыкался перед Ричардом? Клялся ему в верности?

— Король Ричард просит тебя лишь о том, чтобы ты пообещал ему свою дружбу.

— И что я должен сделать для того, чтобы отдать своих людей английским псам? — В голосе Рори звучала горечь.

— Для начала прочти эту проклятую декларацию, — устало вздохнул Коннал. Он был вымотан: страх за жизнь Шинид доконал его. — Ричард не просто справедлив — он великодушен. Он просит от тебя верности лишь на тот случай, если брат пойдет на него войной. Тогда ты встанешь под знамена Ричарда.

Нахмурившись, Рори поднес документ поближе к огню, где было светлее, и принялся читать.

А Коннал продолжал смотреть на Шинид. Вдруг он подался вперед, наклонился, приложил руку к ее груди и, убедившись, что она дышит, опустился перед ней на колени.

Он шарил взглядом по ее лицу, по перебинтованной груди и плечу. Он нежно откинул влажную прядь с ее лба, провел пальцем по ее щеке.

— Где ты, моя маленькая колдунья? Куда ты ушла? Она была в огне, тело ее горело, но оставалось неподвижным, словно вода в замерзшем озере.

Он закрыл глаза, прижал лоб к покрывалу, погладил ее по плечу, сжал руку.

Пальцы ее были безжизненны в его руке. Он нежно погладил их.

— Возвращайся, Шинид. Молю тебя.

— Я подпишу эту твою бумагу, Пендрагон.

Коннал обернулся и, встретившись взглядом с Рори, распрямился. Ирландский король держал в руках документ. Он обмакнул перо в чернила и подписался.

— Я стар, Коннал, и немного осталось тех, кто еще не расстался с надеждой.

— Синица в руках лучше, чем журавль в небе, милорд. И худой мир для Ирландии полезнее, чем добрая ссора. Что нам до англичан: пока живы ирландцы — и Ирландия жива, а мира не будет — и некому станет называть эту страну хоть своей, хоть чужой.

Коннал почувствовал, как в горле встал комок. Он сам не любил компромиссов, и чувства Рори были ему понятны. Сердце его сжалось, когда он смотрел, как расплавленный сургуч капнул на пергамент возле того места, куда Рори поставил подпись. Король прижал перстень к еще мягкому сургучу — поставил печать.

Коннал молчал: слова утешения звучали бы фальшиво. Долг давил его к земле, а теперь его долг перед Ричардом тяжким бременем ложился и на чужие плечи.

— Благодарю, мой господин, — поклонившись, сказал Коннал.

Рори кивнул, вздохнул и спросил:

— А теперь, Пендрагон, не хочешь ли ты поговорить с человеком, который пустил стрелу, пронзившую Шинид?

Коннал непонимающе заморгал.

— Твои люди поймали его уже после того, как ты с ней уехал с поля битвы. Я решил пока, — Рори кивнул в сторону Шинид, — оставить его в живых. Он истекает кровью, но все еще жив.

— Это ненадолго, — пообещал Коннал и пошел к двери.