Неискушенные сердца - Вирджиния Хенли Страница 43

Парис ждал праздника с надеждой. Это была прекрасная возможность поухаживать за Табризией, проявить внимание к ней. Он постарается сделать все, чтобы она переменилась к нему! Попросит у нее прощения за случившееся в Танталлоне, скажет, как сильно ее любит

Парис удивился, увидев лорда Леннокса, — он прибыл слишком рано. Но когда тот выразил желание поговорить наедине, Парис догадался, что речь пойдет о Венеции Они ушли в оружейную комнату, что рядом с бараками для мужчин, и Леннокс никак не решался начать, все ходил вокруг да около Наконец он сказал.

— Я хочу, чтобы твоя сестра Венеция стала моей женой, Парис, если у тебя нет возражений против соединения наших семей

— Никаких возражений. От этого мы оба выиграем Леннокс подумал было, что Кокберн потребует большую цену за сестру

— У меня проблемы с деньгами, Парис, так что я бы расплатился куском земли

Парис, пребывавший в великодушном настроении, спросил

— А разве у тебя нет хорошего имения?

— Есть, — кивнул Дэвид, — но оно заложено

— Оформи его на Венецию, и я выплачу закладную, — предложил Парис

— Да ты шутишь, старина! — удивленно, но с облегчением воскликнул Леннокс

— Да нет, я серьезно Ну что, по рукам? А бумагу подготовим в Эдинбурге.

Леннокс не мог поверить в свою удачу Счастливый, он пошел искать Венецию, не зная, как ему отблагодарить того, кто привел Кокберна в такое замечательное настроение

Парис начал открывать первые бочонки с элем для своих людей, когда Магнус с двумя сопровождающими ворвался во двор замка Бедная Маргарет с остальными на милю отстала от него Он сразу нашел Париса и, едва спешившись, заорал

— Ты, должно быть, считаешь меня старым дураком, выжившим из ума! И хочешь втереть мне очки! Проклятый Разбойник! Я только что соединил все события и точно знаю, невеста, которую ты выкрал ради выкупа, — моя дочь! Ну что ж, если ждешь, что я прощу тебе это, ты еще глупее меня Я приехал за ней, я заберу ее домой, туда, где ей надлежит быть!

— Магнус, успокойся! Пошли в комнаты и за стаканчиком поговорим, — сказал Парис

— Я требую свою дочь!

— Как хочешь, Магнус А, вон Александрия Дорогая, скажи Табризии, чтобы она пришла в солярий, хорошо?

— Да я не могу ее найти, Парис Она не участвует в празднике

— Она, наверное, с Дамаскус или с Венецией. Будь хорошей девочкой, найди ее

— Она что же, может свободно разгуливать? — скептически поинтересовался Магнус

— Ради Бога, Магнус, она молоденькая девушка! Ты что думаешь, я ее держу как арестантку?

— Именем Христа, как случилось, что она вышла замуж за этого ростовщика Абрахамса? И поосторожнее ты, свинья, не пытайся провести меня своими россказнями! — громыхал Магнус, будто от начала до конца во всем виноват Парис.

Парис тоже повысил голос — пламя схлестнулось с пламенем.

— Да ты на коленях должен меня благодарить за ее спасение! Абрахаме выкупил ее из приюта, чтобы вылечить свой сифилис, от которого он гниет заживо.

Магнус побелел от внезапной боли в сердце и стал тереть грудь

— Не беспокойся, я ее вовремя увез

— Нет, не вовремя! Было бы вовремя, если бы до свадьбы Ты, ублюдок, увел ее вовремя для себя, чтобы шантажом успеть вытащить из него золото! А почему этот брак был оформлен по закону? — вопил Магнус — Я скажу, почему! Чтобы этот кровопийца мог высосать меня до последней капли!

— Ты можешь добиться, чтобы этот брак стал недействительным, Магнус, — разумно рассудил Парис, все еще пытаясь сдерживаться

У Магнуса затвердела челюсть

— Нет! Скорее она станет вдовой, чем его женой

— Тише, Магнус, тише Я знаю, у тебя больше характера, чем у тех, кто на скотобойне Но у стен есть уши И если не перестанешь орать, тебя хватит удар

— Это тоже в твоих интересах! Ты, сукин сын! — с новой силой завопил Магнус — Конечно, все, что могло достаться тебе по завещанию, теперь переходит ей.

Александрия неуверенно вышла на террасу. Она слышала крики и чувствовала, что сейчас они станут еще громче.

— Я не могу ее найти, Парис Ее никто не видел

— Черт вас всех побери! Скажи девицам, всем до одной, пусть идут сюда И не болтайся здесь, а выполняй, — рявкнул он

Девушки собрались на террасе и встали полукругом Парис переводил глаза с Шеннон на Венецию, потом на Дамаскус, и наконец его взгляд упал на Александрию Он что-то почувствовал.

— Какое еще ведьминское варево вы заварили, Александрия? Какие еще проклятые женские штучки?

— Я ничего не знаю, — помотала головой Александрия.

Взгляд Париса еще раз прошелся по сестрам Он обратил внимание, что все они нарядились в самые лучшие свои платья

— Вы — красотки для других, но не для брата. Для брата вы просто стая сучек — Он усмехнулся, потом его брови сошлись на переносице — Итак, где Табризия? — заорал он.

— Она убежала, — бесстрастным голосом сказала Шеннон

— Убежала?! Как?

— Джонни Рэйвэн, — проговорила она тихо

Он вынул кнут, и сестры отпрянули. Его предали! Не столько Шеннон, сколько Табризия! Он не мог поверить, что она совершила такое. Она же обещала ему, она поклялась! А ведь слово — закон, его никогда нельзя нарушит. Она — вторая женщина, предавшая его. Извлечет ли он когда-нибудь урок из этого?

Александрия спросила Шеннон.

— А когда Табризия уехала?

— Вон отсюда? — прогромыхал Парис — И никогда больше это имя не произносите в моем присутствии — Он повернулся к Магнусу, его глаза полыхали черным огнем, как

— горящие угли — Твоя драгоценная дочь сбежала к своему не менее драгоценному мужу Если ты успеешь ее спасти, держи от меня подальше, иначе я убью eel — поклялся он

Магнус, вне себя от гнева, бурей вырвался из замка во двор и приказал своим людям следовать в Эдинбург. Он оглядел Маргарет и сказал.

— Ты, мадам, можешь вернуться в Танталлон. Сейчас!

— Я хотела сначала встретиться с матерью, милорд, — осмелилась сказать она.

Но он, не слушая, развернул огромного боевого коня и так быстро рванул с места, что из-под копыт посыпались искры.

Роберт Керр, граф Сессфорд, услышав, как повезло лорду Ленноксу с Венецией, решительно подошел к Парису

— Я бы хотел договориться насчет Дамаскус

Парис одарил его таким мрачным и грозным взглядом, что тот в тревоге отступил

— Запрещаю! — зарычал Кокберн и швырнул стул через комнату. Он пошел в конюшню и оседлал лошадь. Ему надо было побыть одному. Он чувствовал, что способен сейчас на убийство и легко может пролить невинную кровь. Тонкий покров светскости мигом слетел с Париса Кокберна, и под ним обнаружилось дикое нутро Разбойника.