Рапсодия - Джудит Гулд Страница 42

Некоторое время они сидели молча, прихлебывая шампанское. Наконец Миша поставил фужер.

— Вера… я хотел с тобой поговорить… о нашем будущем. Она смотрела на него с непроницаемым выражением, скрывавшим мучительную тревогу, поднимавшуюся изнутри.

— Продолжай.

— Не знаю, как это сказать… Я хочу, чтобы ты знала, что я тебя люблю. Ты мой самый лучший друг. Ты это знаешь?

— Да, знаю. И ты мой лучший друг.

— Вот только… Помнишь наш разговор перед твоим отъездом в Лондон… перед тем как я уехал на гастроли? Я тогда сказал, что не могу точно определить, что я к тебе чувствую.

— Да… Я помню каждую мелочь.

— Ну так вот… — Он взял ее руку. — Ничего не изменилось. Я люблю тебя, Вера… как друга. Но я в тебя не влюблен. Ты меня понимаешь?

— Да.

Только бы он не услышал страх в ее голосе!

— Сам не знаю, что я собираюсь делать. Но только жениться и остепениться я еще не готов. Последние шесть лет я работал как одержимый. Концерт за концертом, практически без перерыва. Сейчас мне, кажется, нужно побыть какое-то время в одиночестве, все обдумать, привести мысли в порядок. Ты меня понимаешь?

— Прекрасно понимаю. Наверное, нам обоим нужно какое-то время побыть в одиночестве, понять, чего мы в действительности хотим от жизни.

— Да. Я только хочу, чтобы ты меня правильно поняла. Я всегда буду любить тебя. Я люблю тебя как… как сестру. Глаза Веры пронзили его ледяным холодом.

— Вот как… — наконец произнесла она. — Могу только надеяться, что с сестрой ты бы не стал трахаться так, как со мной.

В первый момент он едва не поперхнулся. Потом издал какой-то лающий смешок. Она продолжала смотреть на него тем же безжалостным, ледяным взглядом. Постепенно выражение ее лица смягчилось. Вера рассмеялась. Смеялась все громче, веселым, жизнерадостным смехом. Миша присоединился к ней, хохоча во все горло. Они повалились друг на друга, смеясь от души, обнимаясь и целуясь. Внезапно Вера подалась назад, вытирая слезы с глаз.

— Нет, ты просто невероятная девчонка! — Миша взял ее руку. — Ты лучше всех!

— Ну как, не хочешь ли трахнуться разок, напоследок?

Господи, только бы он не заметил отчаяния в ее голосе!..

Миша замер. Этого он и боялся. Это ее только еще больше заведет, вселит несбыточные надежды. Нет, этого нельзя делать. Разрыв так разрыв.

Поколебавшись несколько секунд, он встал.

— Думаю, не стоит, Вера.

— Ну ладно, ладно. Почему такой виноватый вид? Я пошутила. Ей хотелось кричать от отчаяния.

— Я надеюсь, в остальном между нами ничего не изменилось, Вера? Надеюсь, все останется по-прежнему. То есть я хочу сказать, мы ведь можем остаться такими же хорошими друзьями… и все такое.

«А это что означает: с траханьем или без него?» — хотелось ей закричать.

— Я тоже на это надеюсь, Миша. И мне бы очень этого хотелось. Как бы там ни было, ты знаешь, где меня найти, если понадоблюсь.

— Да. А ты знаешь, где найти меня. Она посмотрела на него.

— Почему бы тебе не вернуться вниз? Родители тебя практически не видели.

— А ты?

— Я немного побуду здесь. Выпью еще шампанского. В одиночестве. — Вера погладила его по щеке. — Ты ничего не имеешь против? Хочется немного побыть одной.

— Нет, конечно, я ничего не имею против. Но ты скоро спустишься?

— Да. А теперь давай отправляйся.

Он поднялся, наклонился к ней для поцелуя. Вера отвернулась, подставила щеку. Он запечатлел на ней целомудренный поцелуй.

— Давай-давай, ступай.

Едва за ним закрылась балконная дверь, как из глаз Веры ручьем хлынули слезы. Сердце, казалось, сейчас разорвется на части. Слезы текли без остановки. Никогда никого в жизни она не любила так, как Мишу. С самого первого взгляда. Она не могла этого объяснить. Это не укладывалось ни в какие логические рамки. И тем не менее это так. Как же ей жить без него?.. Ни с кем другим она не будет счастлива.

Однако какой-то голос в мозгу уже нашептывал: не надо сдаваться и не надо делать никаких поспешных шагов. Надо просто ждать и сохранять свою любовь. Он в конце концов разберется в своих чувствах, поймет, что для него существует лишь она одна.

Вера встала, пошла в спальню, вытерла слезы. Потом прошла в ванную, посмотрела на себя в зеркало. Глаза, конечно, сразу же ее выдают, но кое-что можно исправить с помощью косметики.

Через десять минут свершилось чудо. Лицо ее снова выглядело сияющим, безмятежным и совершенным в своей красоте. Она еще раз внимательно осмотрела себя в зеркале. У нее всегда было все, что ей хотелось. И никогда не приходилось для этого палец о палец ударять. Нет, она, конечно, старалась делать приятное родителям, старалась хорошо учиться, теперь вот будет прилагать усилия, чтобы сделать карьеру. И ей придется приложить немало усилий, придется очень постараться — больше, чем когда бы то ни было, — чтобы вернуть Мишу. Нет, брошенную подружку, убитую горем, Вера изображать не станет. И сцен или скандалов тоже не будет. И никогда, никогда больше сама не кинется к нему на шею. Она будет выдержанной, холодной, интеллигентной — будет сама собой. И будет терпеливо ждать, пока он нагуляется и прибежит к ней. Встретит его не кнутом, а пряником. Потому что он ей нужен. Она его хочет. И она его получит.

Вера отвернулась от зеркала, сошла вниз, к гостям, собравшимся в ее честь, очаровывая всех своим безмятежным видом. Ни малейшего намека на то, что сейчас произошло в ее спальне. И никто не заметил разбитого сердца, кровоточащего у нее в груди.