Мой вечный странник - Елена Свиридова Страница 41

— Ты держишься так, словно боишься меня.

И тут он посмотрел на нее и произнес, отчетливо выговаривая слова:

— Я вообще ничего не боюсь. Это так, к сведению. Но я не хочу повторять собственные ошибки. Нам предстоит большая работа, и начнем мы ее прямо сегодня.

— Что ж, я готова. Хорошо, что мой муж настроил тебя на серьезный лад, — в тон ему ответила Лариса.

— Твой муж удивительный человек, — серьезно сказал Константин. — Я рад, что мы будем сотрудничать. Но он здесь ни при чем. Я сам способен принимать решения. Так что не будем отвлекаться и терять время, приступим к делу.

С этого момента началась их совместная работа над сценарием, в процессе которой каждый из них с трудом шел на уступки, упорно отстаивая свои позиции. Они бесконечно спорили, по существу и не по существу. В то же время в процессе общения у них постепенно возникал непреодолимый интерес друг к другу, каждый из них открывал в своем партнере что-то новое, заманчивое, неожиданное. Несмотря на то, что споры не прекращались, работа над сценарием продвигалась довольно быстро, а их отношения становились все более теплыми, дружескими и откровенными. В то же время никто из них не упоминал даже намеком о тех проявлениях скрытой страсти, которые возникали при первых встречах.

Лариса не ощущала больше тревожных импульсов при мысли о Косте, напротив, тот очень умело убеждал и успокаивал ее, и очень скоро общение с ним стало для нее настолько необходимым, что она уже просто не представляла себе без этого своей жизни.

Что касается Артема, то он так сильно был занят, что совершенно не вмешивался в работу над сценарием. Константина с тех пор он видел мельком несколько раз, поздно вечером, в собственном доме, наедине с Ларисой, но воздерживался от каких-либо комментариев. И вообще он во все это совершенно не вмешивался, предоставив Ларисе полную свободу действий. Он сказал, что когда все будет закончено и надо будет что-то предпринимать дальше, тогда он прочтет то, что они сочинили. Сначала это Ларису немного обидело, но потом она так увлеклась работой, что сама почти перестала замечать, что происходит вокруг. На самом деле в душе она все больше увлекалась не только работой, но и своим новым партнером, но не смела признаться в этом даже самой себе…

Прошло две недели. Несмотря на бесконечные споры, сценарий был почти закончен. Ларисе и самой казалось, что он становился намного интереснее. В нем появлялось все больше юмора, тонкой иронии, Константин предложил даже включить туда Ларисин институтский «капустник» про Бабу Ягу и ее дочек, который ему очень понравился. Они вместе довольно лихо расписали этот вставной сюжет, получилось смешно, трогательно и немного страшно. Из этого вставного эпизода некоторые персонажи переходили в реальное современное действие. Кощей появлялся в образе безжалостного мафиози, Змей Горыныч — его конкурента, а каждая отрубленная голова становилась самостоятельным бандитом, охраняющим своего босса и расправляющимся с его противником. Но и Кощей был не промах. Он сумел заключить сделку с Иваном-дураком, произвел его в Иваны-царевичи, а жену Ивана Василису Прекрасную попытался соблазнить за спиной у сильного, но доверчивого дурака Ивана. К ней пришли на помощь две ее подружки, дочки Бабки Ежки, разгадали замысел Кощея, но сладить с ним не сумели. Пока они занимались личными делами, их третья сестричка Марья устроила в лесу государственный переворот и сама пришла к власти. Кощей на время оставил Василису и посватался к Марье. В общем, здорово все закрутили. А потом оказалось, что героине все это снится после того, как она стала сочинять «капустник». Ее герои вроде как материализуются в ее жизни, а потом снова уходят в фантазию и сказку… Лариса подумала, что на основные женские роли хорошо бы пригласить ее подруг — Вику, Женю и Сашу. Она сама, конечно, будет Василисой… Вот только Кощей… Почему-то он вдруг напомнил ей Захара Эдуардовича Амбросимова, и от этого в душе Ларисы повеяло мертвящим холодом…

Наступил день, когда Артем должен был лететь в Хельсинки. Лариса обещала к его приезду закончить работу над сценарием. Они поцеловались на прощание, потом за Артемом приехал шофер и повез его в аэропорт.

Через некоторое время должен был появиться Константин, они договорились сегодня начать работу в четыре. И вдруг Лариса подумала, что лучше, наверное, не говорить ему, что Артем улетел в командировку. А почему, собственно, не сказать, что это изменит? Ведь у них просто деловые, при этом немного дружеские отношения, они целые дни проводят вместе за работой, когда Артема нет дома; Константин очень внимателен к ней, корректен, вежлив. Но от одной мысли, что они останутся наедине в пустой квартире весь вечер и, возможно, даже ночь, Ларисе вдруг стало не по себе. И опять тот самый сверчок, который распевал в ее душе песенку искусителя месяц назад, застрекотал с новой силой. Наверное, он просто прятался до поры до времени, а теперь словно смеялся над ней. Лариса стала вести с ним мысленный диалог. «Замолчи», — строго приказала она. «Но ты же сама меня вызываешь», — пропел сверчок гнусавым голосом. «Даже не думаю», — заявила Лариса. «Врешь, — прострекотал он. — Ты все время думаешь о нем, только не хочешь признаваться в этом. Но я-то знаю, чего ты хочешь на самом деле». — «Я хочу покоя, интересной работы, я хочу сниматься в кино, и я люблю своего мужа, который все это дает мне». — «Твой муж надоел тебе, ты ищешь новых приключений, новых страстей, ты хочешь пощекотать свои чувства и нервы, и я помогу тебе, помогу тебе…» Он пел громко и назойливо уже не в ее сознании, а где-то в углу комнаты, под диваном, и его невыносимое бормотание отдавалось гулким эхом в стенах, гудело навязчивым звоном в голове, разносилось с кровью по жилам и венам, словно отравляющий дурманом наркотик. И как только Ларисе начинало казаться, что она обнаружила источник досаждающего ей звука, он тут же перемещался в другое место и раздавался из-под кресла или ковра… Это становилось невыносимо. «Прекрати! Ты все врешь!» — возмутилась Лариса. «Не кричи на меня, я ни в чем не виноват, — проскрежетал он. — Надо сердиться не на меня, а на себя, потому что ты сама меня вызываешь, сама хочешь услышать мою сладкую песенку! Ха-ха-ха! Приходи, голубчик мой, посиди часок со мной. Муж уехал в край чужой, очень грустно быть одной… Ха-ха-ха! Поет сверчок, посиди со мной часок!» — «Что за бред! Заткнись!» — Лариса схватила пепельницу, с силой швырнула в угол. Окурки рассыпались по полу, а пепельница, развалившись на две половинки, закатилась под диван. «В страшном гневе ты своем всю посуду перебьешь, в доме все перевернешь, но меня ты не найдешь», — издевательски захихикал сверчок где-то на потолке.

Лариса без сил упала на диван, закрыв руками лицо. Кажется, она не плакала, ее просто охватило безудержное отчаяние, застряло комом в горле, мешало видеть, слышать, дышать…

За всю ее жизнь со времени знакомства с Артемом такое впервые происходило с ней. Она ведь все еще любила его, может быть, не совсем так, как раньше, но любила его одного. За десять лет она не только ни разу не изменила ему, она ни разу не посмотрела с тайным влечением на другого мужчину! Больше того, это даже не приходило ей в голову, хотя очень многие были тайно или явно влюблены в нее. Теперь же вдруг все в одночасье переменилось, каждый день она с нетерпением ждала, когда позвонит Константин, когда они наконец встретятся. Ее непреодолимо влекло в бездну запретных чувств, и чем сильнее она пыталась сопротивляться своему влечению, тем сильнее и отчаяннее оно становилось. Конечно, так могло продолжаться еще какое-то время, но наступил момент, когда Лариса наконец поняла, что ей надо немедленно прекратить встречаться с Костей Астаховым, просто так, без всяких объяснений и выяснений, раз и навсегда. В противном случае вся ее прежняя жизнь, такая привычная, стабильная и очень ей дорогая, может разрушиться и превратиться в груду мелких осколков. В состоянии ли она отказаться от всего этого, решиться на безумный шаг, к которому все сильнее толкали ее собственные чувства? Скорее всего это совершенно невозможно, и бессмысленно даже думать такое. Но навязчивое воображение то и дело рисовало перед ней манящие картины, в которых она, по воле каких-то невероятных обстоятельств, оказывалась в объятиях Константина. В своих фантазиях она заходила все дальше и дальше, она словно наяву чувствовала прикосновение его губ к своим губам. С тайным нетерпением она ждала момента, когда он снова сделает встречный шаг, протянет к ней руки, упадет перед ней на колени, как тогда, в его квартире… Если он сделает это еще раз, она уже не захочет и просто не в силах будет его оттолкнуть. Возможно, она потом пожалеет об этом, но это будет потом, когда-то… Сумеет ли она собрать осколки своей прежней жизни? Или не захочет и не станет их собирать?