Ненависть - Джулия Баксбаум Страница 41

— Ваш уход, он ведь, ну, он ведь никак не связан с недоразумениями там, в Арканзасе? — спрашивает он.

— Какие недоразумения, Карл? Мне кажется, что ситуация была предельно ясной. И знаете что? Я уверена, что Карисса проделала большую работу, написав то ходатайство. Она продемонстрировала свою преданность фирме. — Я приподнимаю свой бокал, уступая эту победу Карлу и Кариссе. Наконец-то я говорю именно то, что хочу сказать.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — отвечает он. Я только пожимаю плечами и оставляю эти слова висеть в воздухе. Я с удовольствием сознаю, что отныне не обязана беседовать с Карлом; мне больше не выгодно целовать его в задницу.

— Пока, Карл, — прощаюсь я и ухожу.

Я обнаруживаю, что вечеринка проходит более непринужденно, чем ожидалось. Я рисовала в своем воображении светские разговоры и неловкие прощания. Вроде тех, когда ты сомневаешься, следует ли обнять человека или просто пожать ему руку и имеет ли смысл делать вид, что ты собираешься поддерживать с ним общение и дальше. Большую часть времени я разговаривала с людьми, которые мне нравятся и по которым я действительно буду скучать.

Попрощаться подходит мой любимый партнер по судебным тяжбам, Миранда Вашингтон. Эта чернокожая лесбиянка — из тех сотрудников, которые доводят начальника отдела кадров до оргазма количеством нужных ему галочек в разнообразных анкетах. Благодаря ей рекламные буклеты АПТ могут хвастаться политкорректностью компании. У нас есть адвокаты-негры! У нас есть адвокаты-гомосексуалисты! У нас есть адвокаты-женщины!

Тем не менее, хоть она и была прекрасным работником, руководители компании поначалу были отнюдь не в восторге от того, что ей предстоит сделать здесь карьеру; они толком не знали, как ее использовать. Но в итоге, как всегда, проголосовали своими карманами. Миранда, в прошлом инвестиционный банкир, принесла АПТ огромный список клиентов, используя свои деловые связи времен работы на Уолл-стрит.

— Дуг сказал мне, что ты свалила Карла. Я просто хочу, чтобы ты знала: я горжусь тобой. Пора уже было кому-то это сделать, — говорит Миранда.

— Спасибо, — отвечаю я, опускаю глаза и вижу, что она надела розовые кеды «конверс» к консервативному костюму в узкую полоску. — Не уверена, что я действительно свалила его. Я не вступала в настоящую драку, если ты понимаешь, что я имею в виду.

— Это неправда. Только между нами: ты добилась для этого козла того, о чем просила в той беседе с глазу на глаз. Будем надеяться, что на следующем собрании партнеров мы услышим уже и официальное сообщение. Я пыталась много лет, но меня никто не слушал. Так что — спасибо.

Мы вдвоем смотрим на Карла. Он разговаривает с Кариссой приглушенным голосом, его рука лежит на ее плече. Они выглядят так, будто в любой момент могут закружиться в вальсе. На какой-то миг мне становится по-настоящему жаль Кариссу. Жаль их обоих.

— А можно задать один вопрос?

— Любой, — говорю я.

— Почему ты вообще пришла работать сюда?

— Точно не знаю. Во многом из-за того, что мне нужно было выплачивать ссуду на обучение. Но это не вся правда.

— Что еще?

— Думаю, недостаток воображения. Все ищут работу в большой фирме. Но самое печальное, — я знаю, что это прозвучит потрясающе наивно, — поначалу я ведь хотела чего-то большего. Я хотела изменить мир. И в какой-то момент даже действительно считала, что это возможно.

— У меня такое впечатление, что это стремление у тебя в крови.

— Спасибо, конечно. Но от него осталось уже немного.

— Что ж, возможно, сейчас ты как раз и начала.

— Что начала? Изменять мир? Да брось.

— Да. Серьезно, если бы я услышала, что ты всего лишь переходишь точно на такую же работу, только в другой офис на противоположной стороне улицы, я сама бы лично дала тебе под зад. Отправляйся делать что-то настоящее. Отправляйся изменять мир. Почему бы именно тебе не заняться этим?

— Я не знаю, — говорю я.

— Ладно, может быть, не весь мир. Это и правда непосильный труд. Но как насчет его небольшого уголочка? Обещаешь мне? — говорит она, поднимая вверх мизинец. — Обещай, что ты хотя бы попробуешь.

— О’кей, — отвечаю я. — Я попробую. — И я клянусь, честно-честно.

Еще через пару часов я прощаюсь с Кейт и Мейсоном. Это уже похоже на расставание в аэропорту, со слезами, объятиями и драматическим хлюпаньем носом. Я чувствую себя глупо, так как знаю, что увижу их обоих на следующей неделе. Но не могу с собой ничего поделать. Для нас троих это своего рода финал, и хотя мне уже пора идти, я не могу избавиться от грусти. Это как разлука с боевыми друзьями. Ведь с ними я лежала в одном окопе, они прикуривали для меня сигарету и прикрывали от вражеского огня.

Я покидаю офис АПТ, держа под каждой рукой по коробке. В лифте мне приходит в голову, что я выгляжу с ними так, будто меня выгнали с работы. Есть что-то унизительное в этих картонных ящиках с торчащими из них пожитками, в моих влажных от слез глазах. Люди шарахаются от меня в стороны, словно увольнение — дело заразное. Мне хочется объяснить им, что я ушла сама, объявить им об этом с удовольствием, но я понимаю, что смотрелась бы странновато. Поэтому я задираю подбородок как можно выше, распрямляю спину и выхожу из лифта со всем достоинством, какое мне удалось в себе найти.

У турникета охраны я вижу Мардж, стоящую на своем посту в синей униформе. Мне хочется, чтобы она поздравила меня, чтобы пожелала мне удачи, придержала для меня турникет, но я понимаю, что требую слишком многого. Когда я прохожу через вертушку, позади меня раздастся щелчок, и цифра на счетчике увеличивается на единицу. Еще один безымянный человек покинул это здание.

— До свидания, Мардж, — говорю я, проходя мимо. И, может быть, из-за этих коробок, понимая, что я докучаю ей в последний раз, она отвечает мне:

— До свидания.

Ее акцент, как оказалось, действительно британский, но не аристократический, как я воображала, а скорее кокни, то есть более простонародный. Я смотрю на нее с выражением шока и ликования на лице. Мардж только что заговорила со мной. Она все-таки заговорила со мной. Мы встречаемся с ней глазами, но на ее губах нет улыбки. Она просто внимательно смотрит на меня, словно берет на учет эту женщину с картонными коробками.

А потом быстро подмигивает мне, как будто молния вспыхнула.