Твой пылкий поцелуй - Мэри Блейни Страница 41

– От заговора пришлось отказаться, когда Фуше впал в немилость у Наполеона и под каким-то предлогом был отправлен в Рим.

– В Неаполь, – поправил виконт Сидмаут.

– И как вы можете доказать это смехотворное предположение? – поспешил задать вопрос Донкастер.

– Вам следовало бы знать, что лорд Гейбриел говорил в ночь, когда расстреляли его товарищей, – спокойно заметил помощник лорда Сидмаута.

Присутствующие принялись спорить между собой, кивая и тряся головами, но стараясь не слишком повышать голоса.

Наконец Сидмаут, подняв руку, положил конец дискуссиям:

– У нас появилась новая информация, которая дает нам возможность сделать следующий вывод: лорд Гейбриел понятия не имел о том, как его собирались использовать.

Все взгляды обратились на виконта.

– Новая информация? – недоверчиво переспросил Донкастер.

– Да. – Шелби повернулся к виконту: – Спасибо вам за понимание. Мистер Макналти еще оправляется от ожогов и ран; даже сам факт его нахождения здесь стоил ему огромных усилий.

Тот, о ком шла речь, открыл глаза и слегка кивнул, подтвердив, что он слышит.

– Макналти! – Донкастер пристально взглянул на странного человека.

– Поскольку ему трудно говорить, он приготовил заявление, которое я, с позволения милорда, зачитаю.

– Таково ваше желание, мистер Макналти? – на всякий случай спросил герцог.

– Да, именно так.

Его голос прозвучал столь глухо, что Гейбриел поежился, а кто-то из присутствующих сочувственно кашлянул.

– Что ж, тогда приступайте, майор.

Шелби прочел дату и место написания документа, затем перешел к основному тексту.

– «Я, агент Макналти, должен был встретиться со связным, молодым человеком по имени лорд Гейбриел Пеннистан, с которым прежде не был знаком, в баре таверны. Мне следовало подойти к нему и спросить, не он ли недавно делал доклад на встрече астрономов, а затем мы должны были обменяться информацией».

Гейбриел кивнул. Он работал не совсем так, но предположил, что Макналти хотел сохранить в тайне других агентов, использовавших те же пароли и коды. Имя ему было незнакомо, а шрамы настолько изменили лицо Макналти, что он не мог с уверенностью сказать, встречались ли они прежде.

– «Пока я дожидался лорда Гейбриела, в таверну ворвались вооруженные люди; они выгнали большую часть посетителей и проституток, а нескольких посетителей поставили у задней стены».

Гейбриел слушал этот рассказ с болезненным ощущением надвигающейся беды.

– «Они ничего не сделали, лишь допросили нас и потом заявили, что используют нас в качестве примера для всех, кто предаст интересы Франции. Когда Пеннистан вошел, они схватили его и потребовали назвать имена его коллег-шпионов, но он отказался. Он мог говорить честно, поскольку не знал, кто я такой и кто еще пришел со мной. В конце концов, все его старания защитить нас завершились неудачей. Правда, Пеннистан сумел повалить одного из нападавших, но двое других схватили его и удерживали, пока остальные негодяи с помощью ружей и ножей отправляли на тот свет пленников, не разбирая, кто виновен, кто нет. Я упал до того, как они напали на нас, и лежал под телом одной из жертв – так мне удалось избежать смерти. Все это время Пеннистан безуспешно сопротивлялся с яростью и страстью, которые никто не мог заподозрить в столь почтенном джентльмене».

Гейбриел сглотнул комок, подкативший к горлу.

– «Они не убили Пеннистана и сказали, что его отвезут в Париж. Сам министр полиции якобы желает поговорить с ним, прежде чем он будет отправлен на гильотину».

Присутствующие дружно обратили взоры на Гейбриела.

– «Когда они покинули Таверну, двое остались и стали поливать пол спиртом. Они подожгли таверну, и, поскольку мне не удалось сразу убежать, я получил ранения, не зажившие до сегодняшнего дня. – Шелби на мгновение прекратил читать показания Макналти, словно хотел этим подчеркнуть невиновность Пеннистана. – Я пишу это в защиту лорда Гейбриела. Он не предавал пришедших на встречу агентов и достойно исполнял свой долг».

Завершив чтение, майор Шелби вернул документ помощнику, который положил бумагу рядом с виконтом для дальнейшего использования.

– Итак, ваши комментарии, джентльмены.

– Какие же это доказательства? – презрительно произнес Донкастер, не вставая с места. – Лишь поступок может доказать невиновность.

– Все свидетели погибли, сэр, – напомнил ему Шелби. – По крайней мере, французы решили, что это так.

Других комментариев не последовало, и тогда слово взял Сидмаут:

– Донкастер, нам понятно ваше недовольство провалом в Португалии. Ясно, что кто-то предал организацию, и мы найдем предателя. Мы сделаем это приоритетной задачей, обещаю вам.

Донкастер кивнул:

– Я напомню вам о вашем обещании.

Внимание присутствующих вновь обратилось к Гейбриелу.

– Действительно ли изложенное здесь соответствует реальным событиям, пережитым вами, милорд?

– Да, это так, – подтвердил Гейбриел. – Поняв, что французы собираются поджечь таверну, я стал умолять их не делать этого, но меня вытолкали наружу и избили до потери сознания. Это все, что я помню до того, как очнулся в местной тюрьме.

– Позвольте поблагодарить вас, мистер Макналти, – сказал виконт. – Ваш рассказ является ответом на загадку, которая долго не давала покоя всем нам. Думаю, информация, которую лорд Гейбриел предоставил нам после своего возвращения, будет столь же полезной, как и сведения, переданные из Португалии. По правде сказать, лорд Гейбриел, вас выручило то, что ни разу за последние три месяца вы не предпринимали попыток торговаться за свою жизнь или представить факты в выгодном для вас свете. Мы выжидали, но вы так и не сделали этого.

Гейбриел вздрогнул. Неужели свидетельство Макналти оказалось единственным, что отделяло его от виселицы? Он посмотрел на Макналти, но тот держался довольно спокойно, хотя что-то с ним все же было не так.

Только тут Гейбриел заметил, что руки Макналти скрывают перчатки, а сам он не отрываясь смотрит на стол. При этом одна рука двигается по деревянной поверхности, словно прощупывая ее фактуру…

И тут Гейбриел вспомнил, как пальцы Шарлотты бегали по материалу, по его телу, как будто телесный контакт, осязание могли развлечь ее так же, как хорошая книга может увлечь разум.

Он медленно поднял взгляд и заглянул в единственный открытый глаз странного агента.

Его цвет было трудно определить, хотя он был вполне узнаваем. Только теперь этот глаз, казалось, кричал: «Держи себя в руках, а не то испортишь все!»