Время лечить засосы - Карин Риверс Страница 39

— Не думаю, что умершие помогут нам в этом деле, — сказала Кики, почесывая свою мускулистую ножку. — Или восставшие из мертвых.

Она бежала ко мне прямо от своего дома, это километров десять, или сорок тысяч миль. Вообще-то я понятия не имею, ни сколько миль, ни сколько километров, я не умею оценивать расстояния. Несмотря на то что ей пришлось преодолеть бегом неопределенной длины дистанцию (но, поверьте мне, это далеко), она даже ни капельки не вспотела.

Я вспоминаю пробежки. С любовью. Нуда, однажды я врезалась в дерево, и это был неприятный опыт, но не настолько, чтобы я разлюбила спорт насовсем.

— Я скучаю по нашим пробежкам, — сообщила я.

— Да? Ты бегала всего пару недель назад и сказала, что ненавидишь бег. На самом деле, ты заявила об этом раз четыреста.

— Я действительно ненавижу бегать, — призналась я. — Просто я скучаю по нашим пробежкам. Я учусь любить бег. Я уже полюбила саму идею бега. Это первый шаг. Что если я больше никогда не смогу бегать? Что тогда?

— Да ладно тебе, — сказала Кики. — Это всего лишь ветрянка, а не что-то смертельное. Я ею болела — и ничего, жива.

— Ну, ветрянка тоже может привести к летальному исходу. Я проверяла.

— Нечего рыскать по медицинским сайтам в Интернете и зря себя накручивать.

— Я себя не накручиваю, — возразила я. Хотя действительно чувствовала легкое беспокойство. Ну, у меня еще осталось много волдырей. Больше, чем у Брэда, насколько я помню. И если кто-то из нас двоих и помрет от ветрянки, ставлю на то, что это буду я.

— Как ты думаешь, если я умру, Джей Ти придет на похороны? — спросила я.

— Ох, заткнись, я не собираюсь отвечать на этот вопрос.

— Он спрашивал обо мне? Ты с ним разговаривала? В чем он был сегодня?

— Ох, — вздохнула Кики.

И только тогда до меня дошло, что что-то случилось. Абсолютно ясно, что Кики пытается от меня что-то скрыть. Желудок налился свинцовой тяжестью и провалился камнем вниз. Понимаете, не просто от этого «ох», а от того, как это было произнесено.

— Кики, — сказала я, застыв на месте. Спиритическая доска лежала на столе передо мной, а пластиковая стрелка, которую до этого я машинально крутила, теперь была зажата в моей руке. — Расскажи мне.

— Нечего рассказывать! — отрезала Кика своим фирменным лживым тоном. Затем тряхнула волосами. (Она только недавно распрямила их с помощью какой-то японской технологии, и сейчас они по цвету были точь-в-точь… не знаю что. Что-то черное и блестящее.) Затем Кики собрала свою гриву в конский хвост, пока я сосредоточенно пыталась смотреть на нее «дурным глазом». Этого она долго выносить не может. Ее легко напугать. — Хм, в чем же он сегодня был? Ну, в джинсах, футболка такая белая, а на ней… Нет, на ней ничего не было. Только пуговицы. На воротнике. Ты знаешь, о чем я.

— Кики! — в ужасе воскликнула я. Очевидно, что случилось что-то очень плохое. — У него новая подружка?

— Ты болеешь, — сказала она. — Ты к такому не готова.

Она выглядела по-настоящему обеспокоенной.

— Что? — завопила я. — Что? Что? Он встречается с парнем? С прошлой недели он успел превратиться в педика? Что случилось? Скажи мне немедленно!

— Эй, — сказала Кики, глядя поверх моего плеча. — Это ведь Попугай?

Да, это был он.

На самом деле это был знак от норн, Бога, Будды или еще кого-то всемогущего.

Мы побежали (ну, по крайней мере, Кики побежала, а я заковыляла) на улицу и битый час гонялись за Попугаем по саду (может возвращение птички и было Знаком, но этим Всемогущие, видимо, решили ограничиться, поскольку дальнейшей помощи не последовало). В погоне за Попугаем мы истоптали все мои ценные (ладно, дохлые) экологически чистые овощи. Я сорвала со стебля засохший стручок гороха и съела его. Сырой горох ужасно вкусный, не понимаю, почему большинство людей едят его консервированным, а не сырым.

Попугай не желал быть пойманным, особенно нами. Подозреваю, что на самом деле он смеялся над нами, как умеют смеяться только птицы, в дразнящей манере.

К тому моменту, как мы поймали его (читай: «он устал играть в эту игру, слетел ко мне на плечо и сидел там как ни в чем не бывало), я уже почти забыла о нашем разговоре. У меня промокли носки. Ненавижу ходить в мокрых носках, так что я пошла в комнату и переодела их. Единственные носки, которые я нашла, были в голубую и розовую полосочку с мультяшными котятами.

Понятия не имею, откуда они взялись. Неужели кто-то платит деньги за такие носки? Мне их кто-то подарил? Если так, то что я такого сделала?

Объясните мне.

Когда я вернулась в гостиную, Кики сидела с очень серьезным и грустным видом. Какую-то долю секунды я думала, может, что-то ужасное случилось с Попугаем. Но потом вспомнила, что мы говорили о Джей Ти.

Ох, Джей Ти.

Он умер? Сердце забилось где-то в горле. В прямом смысле слова. Было именно такое ощущение. Я чувствовала удары в горле, словно я не могу сглотнуть.

Но он не умер. Вовсе нет.

Хуже.

Хуже, чем я могла себе представить.

Самое плохое, что только могло быть.

Он встречается с Джул.

Джей Ти. Джул.

Это был худший из моих кошмаров.

— Что? — в оцепенении спросила я. Должно быть, это шок, я даже не слышала собственного голоса. — Что? Что ты сказала?

— Ты в порядке? Перестань визжать. Ты меня пугаешь.

— Нет, — сказала я. — Я не в порядке.

— Ну, есть и положительный момент. Она перестала видеться с мистером Юргеном, — любезно подсказала Кики.

— Что? — недоумевала я. — Что?

Без шуток, у меня в мозгу звенели церковные колокола.

Мне стало плохо.

Было чувство, что я могу умереть. Гораздо более сильное, чем за все две недели моей болезни.

Словно Земля швырнула мне на голову огромный клубок шерсти. Необъятного размера клубок.

Мне захотелось убить Джул. И Джей Ти. А заодно и Брэда, который заразил меня этой чертовой ветрянкой. И Кики за то, что у нее нет ветрянки, за ее красоту и за то, что она сказала мне о Джул и Джей Ти.

— Что? — спросила я еще раз для ровного счета. Не знаю, зачем я это без конца повторяла. Просто нужно было что-то говорить.

— Ох, ты все еще хочешь поиграть? — спросила Кики.

— Нет, — ответила я и швырнула спиритическую доску через всю комнату. Она зацепила мою любимую вазу. Ваза разбилась. Я бы поплакала, но не было сил. — Нет. Я не хочу играть. Я устала. Мне нужно поспать. А ты уходи.

— Ты не сможешь спать, — заметила Кики. — Ты слишком расстроена. Давай хотя бы попытаемся.

— Нет, — твердо сказала я.