Опрометчивый поступок - Джудит Айвори Страница 38

На этот раз развести костер оказалось труднее, хотя видимость была несравненно лучше. При свете полной, ничем не затененной луны Сэм и Лидия поднялись на ближайшую возвышенность к темной массе растительности, которая вблизи оказалась редкой вересковой порослью без единого деревца. Жалкая охапка веток, корни вывернутого куста и немного сухого бурьяна – вот и все топливо, которое им удалось собрать. Сэм разложил костер в углублении торфяной почвы, чтобы как можно экономнее расходовать тепло, но вскоре понял свою ошибку. Прикорневой слой был слишком сухим и пористым, он мог заняться заодно с дровами и привести к пожару. Пришлось потушить весело потрескивающий огонь, выложить углубление плоскими камнями и начать все заново. Новый костер был жалким подобием первого, зато значительно безопаснее.

Вопреки всем этим неувязкам Лидия охотно принимала участие в устройстве лагеря и даже начала бубнить себе под нос какой-то мотивчик, заранее предвкушая, как вопьется зубами в сочное мясо жаренного на вертеле кролика. Поглядывая на Сэма, она думала о том, как чудесно быть объектом его интереса, хотя и неясно, к чему этот интерес приведет. «Я хочу, чтобы мы оба были совсем голые…» Совсем голые! Не то чтобы Лидия собиралась раздеваться, но в самой этой идее было нечто завораживающее, поэтому она так и эдак поворачивала ее в голове, глядя поверх костра на Сэма. По мере того как заживали царапины и ссадины, лицо его все больше обретало присущую ему красоту, словно над ним, убирая все лишнее, трудился невидимый скульптор. Лидия нашла, что Сэму нельзя отказать в благородстве черт, и поймала себя на искренней благодарности тем мифическим существам, что зажгли «болотные свечки», сбили их с толку и не дали выбраться к людям.

Она была совершенно счастлива провести на пустоши еще одну ночь и ничуть не скучала по Лондону. Прошлый сезон принес ей лишь разочарование и скуку, хотя, увы, иного способа завести семью для леди не существовало. В этом году ей исполнилось двадцать пять, дебют в обществе давно остался позади, и пора было всерьез подумать об устройстве личной жизни. Это было не так уж сложно, требовалось лишь по очереди вычеркивать имена в списке поклонников, пока не останется одно, самое многообещающее. Так поступали все, так предстояло поступить и Лидии. Выйти замуж для леди означало прежде всего обеспечить себя на будущее. Это был своего рода долг перед обществом, перед своим социальным кругом, но Лидии почему-то казалось, что этот долг висит над ней как Дамоклов меч.

Вот почему она так нуждалась в передышке. И она ее получила. Ненадолго можно было забыть об условностях, о жестких правилах этикета и просто приглядеться к миру и к себе самой. Она заслужила это уже тем, что не утонула в болоте, не умерла с голоду и не простудилась насмерть. Но как же это вышло? Еще неделю назад она могла поклясться, что и дня не проживет без удобств, что любые трудности ее попросту убьют. С ранних лет ее убеждали в этом доктора, родители ни на минуту не выпускали ее из виду, всегда готовые подхватить, поддержать, сдуть пылинки. И вот она сидит у костра на болоте, живая, невредимая и даже окрепшая, и не собирается умирать ближайшие лет шестьдесят. Лидия возблагодарила судьбу за каждый день, который ей предстояло здесь прожить. Избегнув опасностей, победив страхи, закалившись в борьбе за выживание, она получила в награду несколько дней безграничной свободы. Здесь она сама по себе, может принимать решения по своему усмотрению, проводить время так, как ей заблагорассудится.

Не к этому ли она стремилась всю свою жизнь? Рвалась стряхнуть с себя, как оковы, законы и правила своего круга, чужие представления о том, как должна или не должна поступать Лидия Бедфорд-Браун. Там, где она сейчас находилась, имело значение лишь то, как она выглядит в своих собственных глазах. Что не во вред, то на пользу – таков был единственный закон, которого она собиралась придерживаться в ближайшее время.

Мысленно высказав все это, Лидия ощутила себя на верху блаженства.

Костер был разложен чуть в стороне от болота, на едва заметном каменистом возвышении. Пока он прогорал, Сэм освежевал и выпотрошил кролика. Потом он насадил его на вертел и оставил жариться над пышущими жаром углями, а сам затеял охоту на лягушек, обещая угостить Лидию закуской из лапок. Лягушки решительно отказывались потакать ему в этом и не давались в руки, так что пришлось носиться за ними по кочкам в свете луны и болотных огней, чье зловещее мерцание освещало феерическую картину. Лидия по локоть вымочила рукава, промочила ботинки и нахохоталась до колик. В конце концов усилия увенчались успехом, и они с Сэмом вернулись в лагерь, неся добычу за длинные лапки. Это был своего рода триумф.