Несчастье на полставки - Анна Кувайкова Страница 38

А вот Андреев, напротив, удивлен не был. Преспокойно поднявшись, он дошел до стола. Отыскав в шкафу с посудой стакан, налил в него воды из графина, поставил все это, и так же невозмутимо вернулся обратно. А, главное, всё это он проделал молча, без лишней спешки, комментариев и суеты!

А вот «одеяло», кстати, ожило. Чуть шатаясь, добрело туда же, где недавно был Роман, сцапало стакан высунутыми бледными пальцами… затем раздались долгие характерные булькающие звуки, и стакан был возвращен на место уже полностью опустошенным. А одеяло, так и не проронив не слова, медленно пошелестело обратно…

— Что? — иронично выгнул брови Андреев, потягивая свой кофе с таким видом, будто ничего и не произошло. Только крикнул в полголоса. — Лестница правее!

«Одеяло», успевшее к тому времени добраться до основной комнаты, послушно сменило направление, в последний момент едва не врезавшись в тонкие перила.

Макс удивленно наблюдал, как его «ожившее» одеяло медленно прошуршало по лестнице вверх, шелестя добралось до кровати, синтепоновой медузой доползло до подушки… Да там и затихло.

И только тогда мужчина очнулся:

— Она лунатик?

— Она водохлёб, — усмехнулся в ответ Андреев, мельком взглянув наверх, где его постель уже не подавала никаких признаков былой паранормальной активности. — Обычно ставит на тумбочку литровую кружку. Может выпить ее за ночь, толком не просыпаясь ни разу. Завтра и не вспомнит, что тут бродила.

— Интересно, — протянул Макс, ни к кому конкретно не обращаясь.

В его личном понимании, подобные проявления все-таки попахивали лунатизмом, как бы Андреев не утверждал обратное. Ему, конечно, виднее, Соколовскую он знает дольше. И всё-таки. Пожалуй, имея новую информацию, к подбору программ оздоровления в санатории стоит отнестись чуть тщательнее.

Да и… стоит ли вообще отпускать ее одну?

Пожалуй, как только навязчивый гость покинет, наконец, его квартиру, ему нужно будет на эту тему как следует подумать.

Глава 9

— Соколовская, это что?

Я уныло вздохнула, грустно жамкая пальцами шлепанцы, делая им массаж для релаксации, не особо стремясь отвечать. Нет, ну а что? Им тоже сегодня досталось. Бедные мои, резиновенькие, с веселыми зелененькими пальмочками на подошве со стороны пяток. Как злое начальство раскритиковало их неприглядный вид!

Впрочем, чего это я?

В процессе экстренных лихорадочных сборов в санаторий, подробному разбору и зверской критике подверглись все мои вещи, которые вроде как надо было взять с собой на две недели. Почему вроде?

Да потому что кто бы не мое тряпье, а меня саму в чемоданчик упаковывал бы!

Ехать куда-либо, да еще и в скромной компании сиятельного руководства не хотелось категорически. Я когда эту новость услышала в первый раз, вообще сначала в буйство впала!

Ну, то есть сначала была шоке, потом пребывала в прострации, а потом пошли все остальные психологические стадии принятия неизбежного, положенные каждому невезучему человеку подлым законом мироздания. Эти стадии, конечно, обычно применимы к людям, переживающим утрату… Ну я, в принципе, тоже ее переживала. Утрату в ближнего своего!

Сначала было отрицание — я половину дня смотрела на шефа и Ромашку, как на раненных табуреткой по голове бойцов интернет-фронта школьного подразделения кабинета информатики. Пила кофе, хихикала, и усердно кивала в сторону милых мальчиков, вдохновенно расписывающих мне все прелести будущего отдыха. Я не верила. Но ровно до тех пор, пока мой дружище не помахал у меня перед носом моим же паспортом, а шеф, этот предатель в шелковой пижамке, со вздохом не выложил на стол уже купленные билеты на самолет!

Потом, естественно, наступила вторая стадия — гнев. И бойцы резко переквалифицировались в жертвы, шустро удирая от меня по всем плоскостям, включая прыжки через кресла, скачки через диваны, беготню по стенам. Даже изобразили истинный прыжок веры со второго этажа спальни! Ромыч, кстати, на тот самый диван сиганул, и вечером мы поминали уже безвременно ушедшую мебель. Но это уже совсем другая история.

Затем настал черед торгов. Мужчинки-заговорщики умоляли меня перестать наносить им увечья по средствам деталей интерьера и окружающей обстановки, взамен предлагая все манны небесные, включая самые лучшие процедуры, палату-люкс и райское наслаждение, помноженные на щедрые отпускные.

Я ломалась, но перспектива получить за отдых денюжку, для моей натуры оказалась вдруг жуть, какой привлекательной! Натура, кстати, оказалась жуть, какой алчной, и в итоге, благодаря скромной помощи демона-искусителя с левого плеча, сломили мое забитое обстоятельствами упрямство.

И вроде бы, жить тогда и радоваться… Но нет! Мое бессознательное недовольство вступило в конфликт с сознательной жадностью, и началась третья стадия — депрессия!

Надо перестать перечитывать на досуге труды дядюшки Фрейда, что ли…

В общем, я замоталась в одеялко и напрочь игнорировала растерянных заговорщиков. Они растеряно переглядывались, предпринимали робкие попытки выковырять меня оттуда… Под одеялком было жарко, жалостливо шмыгать носом и возмущенно дрыгать пяткой надоело, но жалость к себе покидать нагретое уютное местечко не хотела.

Зато хотелось плакать от обиды на вселенскую несправедливость! Смущенных мужиков по ту сторону одеялка тоже было жалко… немного. Потом вдруг проснулась некстати возмутившаяся совесть. Так что пришлось уныло переползать в последнюю стадию — принятие. Тем более что до отлета оставалось всего лишь несколько часов!

Но я не сдалась так просто, да. И вместо ответа выкинула еще одну стадию, не описанную ни в одном учебнике психологии. Это была месть! Коварная, жестокая и беспощадная. Вспотев под таким удобным вчера одеялом, после очередной жалостливой просьбы «Соколовская, мать твою, почему я тебя как ребенка уговаривать должен?!» я все-таки выбралась. Молча. Посмотрела на своих вздохнувших с облегчением мучителей, так же молча поднялась, точно так же подошла и вытащила у Ромки из кармана бумажник. Продолжая сохранять каменное молчание, взяла у него единственный сиротливый стольник, а потом, вернув туго набитое разноцветными бумажками имущество… гордо покинула квартиру, не реагируя на их возмущение. Такое же бессловесное, кстати!

И пока они безмолвно булькали от непонимания и негодования, я дошлепала до остановки, по счастливой случайности отыскав ту без особого труда и приключений. А потом… а потом все едущие по делам попутчики развлекались, сами того не зная, за мой счет, глядя на то, как на каждой остановке, следом за их транспортным средством, уныло но послушно тормозят две спортивные машины. Таки мальчики решили сопроводить меня до дома лично.

Вот так-то!

Стоило ли говорить о том, что хватило их далеко не на все долгие полтора часа дороги? Шеф слился примерно на середине, Ромашка сдался даже чуть раньше. Правда, я сдалась бы еще быстрее, ибо если и есть где-то ад на земле, то точно в маршрутном автобусе посреди белого дня на раскаленной летней дороге!