Лорд Безупречность - Лоретта Чейз Страница 37

Почти вся толпа растворилась во тьме – во всяком случае, те из участников потасовки, кто еще сохранил способность двигаться. Но трое зачинщиков так и остались лежать там, где упали.

Бенедикт заметил и отсутствие Томаса. Оставалось надеяться, что верный камердинер отправился за убежавшими лошадьми.

Поскольку экипаж исчез, лорд Ратборн и миссис Уингейт не имели счастливой возможности скрыться под пологом ночи. В данную минуту у них не было ни средства передвижения, чтобы покинуть злосчастный Колнбрук, ни близкого и надежного убежища. В этом смысле местным жителям повезло больше. Человек, который с выражением читал закон об охране общественного порядка, представился как Генри Хамбер, хозяин гостиницы «Бык» и одновременно местный констебль. На вид ему было около сорока. Мощного телосложения, с фигурой, заставлявшей вспомнить солидных размеров пивную бочку, он явно испытывал недостаток деятельности на благо общественного спокойствия. Та тщательность, с которой констебль принялся осматривать разбитые окна и лежащих на земле изрядно потрепанных пьяниц, не сулила ничего хорошего. Больше того, он то и дело что-то старательно записывал в небольшой блокнот. Сомнений не оставалось: Хамбер собирался затеять серьезное расследование. Служителя закона сопровождали двое дюжих молодцов. Оба проявляли готовность подавить на корню любую попытку сопротивления.

И все же, если бы Бенедикт мог открыть правду, уладить дело оказалось бы вовсе не трудно.

Вполне достаточно было бы прибегнуть к тому самому ледяному тону и холодным манерам, которые он обычно использовал, когда требовалось поставить на место какого-нибудь зарвавшегося выскочку или глупца. Можно было бы просто заявить, что он спешит по неотложным делам. Проще простого написать имя и адрес адвоката на одной из собственных визитных карточек и отдать кусочек вощеной бумаги блюстителю порядка, Они еще не успели заехать в такую глушь, где имя лорда Ратборна не было известно всем и каждому. А тот, кто знал имя, наверняка знал, кем был отец молодого лорда.

В таком случае они сразу получили бы возможность продолжить путь. В случае необходимости кто-нибудь обязательно позаботился бы об экипаже и свежих лошадях. Им бы предложили отдохнуть и подкрепиться, да вдобавок попросили бы прощения за «досадную оплошность».

Но Бенедикт не мог сказать правду. Не имел права оставаться самим собой и вести себя так, как привык. В одиночестве ему удалось бы без особых затруднений пережить последствия стычки с пьяной толпой в. крохотной деревушке на расстоянии восемнадцати миль от Лондона. Люди наверняка решили бы, что на него напали или, во всяком случае, что он оказался жертвой жестокой и бессовестной провокации. Все прекрасно знали, что лорд Ратборн в отличие от «черной овцы» благородного семейства – брата Руперта – не имел привычки драться и привлекать внимание окружающих к собственной персоне.

Однако виконт путешествовал не один. Он путешествовал с дамой. С дамой красивой, известной и чрезвычайно волнующей.

К тому же очень храброй, а возможно, даже слегка безумной.

Бенедикт до сих пор с трудом верил, что она не побоялась выпрыгнуть из экипажа и броситься в самую гущу драки. Да еще и принялась размахивать хлыстом с неожиданной энергией и силой. Ее поведение выбило из колеи целую толпу нетрезвых, агрессивно настроенных мужчин. Бенедикт собственными ушами слышал, как некоторые вопили, словно девчонки, а кое-кто даже убежал от греха подальше. Не будь он сам настолько занят, обязательно бы всласть посмеялся.

Его собственное поведение оказалось в равной степени непредсказуемым. Однако оно веселья не вызывало.

Он ввязался в драку. Затеял грубую и низкую потасовку с оравой пьяных крестьян.

Из-за женщины.

Виконту казалось, что он вполне отвечает за свои поступки. Он прекрасно видел, что грубияны пребывали в состоянии глубокого опьянения. Понимал и то, что взывать к здравому смыслу пьяниц бесполезно, равно как и ждать от них разумного поведения. А потому самое мудрое, что можно было сделать в данном случае – это спокойно и с достоинством удалиться.

Бенедикт игнорировал оскорбления и непристойности в свой адрес. Игнорировать грубые замечания, обращенные к миссис Уингейт оказалось труднее. Однако, сжав зубы, он выдержал и их.

Но вот парень посмел дотронуться до спутницы, и Бенедикт тут же ощутил острую потребность немедленно его убить.

Сейчас Батшеба стояла рядом и крепко сжимала его руку. Света из окон гостиницы и тусклых лучей фонаря оказалось вполне достаточно, чтобы явить миру ее возмущение в тот момент, когда Хамбер недовольно проворчал что-то насчет чужаков, нарушающих мирное течение деревенской жизни.

И без того огромные ярко-синие глаза расширились и загорелись, изящно очерченная грудь заволновалась, а нежные губы приоткрылись в негодующем изумлении.

Возбужденный, как любой мужчина, трогательной картиной едва сдерживаемой страсти, Бенедикт всего лишь на мгновение опоздал с призывом держать себя в руках.

Когда он открыл рот, миссис Уингейт уже воскликнула:

– Не могу поверить собственным ушам! Трое пьяных напали на нас во тьме ночи, в то время как мы мирно и невинно проезжали по улице. Один из них даже осмелился дотронуться до меня. Муж всего лишь защищал мою честь. Потом на улицу вывалилась целая толпа и попыталась его убить. И после всего этого вы смеете заявлять, что мы в чем-то виноваты?