Несчастье на полставки - Анна Кувайкова Страница 35

Обычно я никогда не могла сразу заснуть на чужой постели. Для моей вредненькой персоны существует только два приемлемых места для сна: собственная уютная постелька… и любое другое место, где мелькает перед носом вкусно пахнущая Ромашкина подмышка. И всё!

Но… Всё-таки устала я, наверное. Да и кровать моего босса оказалась просторной, низкой и весьма привлекательной, с сине-серым постельным бельем шикарнейшего качества.

Почесав и без того взлохмаченный затылок, я на четвереньках пробралась на ложе, в меру утопая коленками в идеально-твердом и идеально-жестком одновременно матрасе. Аккуратненько пристроилась на чужой подушке, натянула по ушки одеялко… и ту-ту. Финита, баста! Одеяло обволокло меня мягким туманным облаком, скрупулезно согрев каждый миллиметр кожи, а наполнитель подушки нежно, послушно и заботливо обхватил мою голову. Кажется, я даже зевнула… А потом сон безапелляционно забрал меня в свои мягкие лапки.

Боязнь будущего, страх неизвестного, стеснение вольготно гуляющего внизу руководства?.. А, не.

Не слышали!

*

Максим Козырев за свои тридцать с лишним лет повидел многих женщин.

Телеведущие, модели, актрисы, коллеги, знакомые. Знакомые коллеги и коллеги знакомых… Их было много. Десятки и сотни, а может, и тысячи — он толком и не считал никогда, не считая нужным вести какой-то подсчет или создавать таблицу рекордов. Но все они тянулись к нему, будто бабочки на огонь, привлеченные его успешной карьерой, высоким финансовым положением и статусом завидного холостяка. Ну и привлекательной внешностью, конечно же, не без этого.

Естественно, не обошлось и без должного воспитания, как в глубоком детстве, так и в последствии, себя самого — как известно, женщины падки на мужское внимание и тонкую, тщательно выверенную лесть. Чтобы обаять любую, даже самую неприступную женщину, достаточно потянуть за одну единственную ниточку. Но эту ниточку, индивидуальную не только для представительниц слабого пола, но и для всех людей вообще, еще нужно обнаружить. И еще важнее — не ошибиться с выбором.

Макс отличался этим с самого детства. Это был его талант, божий дар, звериное чутье, чуйка… Можно называть эту способность, как угодно. Но факт остается фактом: ему никогда не требовалось особых усилий, чтобы подобрать тот самый единственно верный ключик к каждому, кого он встречал на своем пути. Будь то злой прохожий, сварливая соседка, далекие родители, строптивая подруга, угрюмый начальник, эгоистичный подросток или даже всем недовольный домашний кот. И, как бы ни парадоксально это звучало, не только живые существа, но и неживые не стали для него исключением. Привередливая техника, капризные автомобили, требовательная оргтехника или еще сложные аппараты — к каждому, без исключения, Максим находил свой подход.

Наверное, именно потому он и добился таких высот в столь незначительном, по меркам бизнеса, возрасте. В любой компании, большого, малого или среднего бизнеса, он всегда почти сразу находил истинную, не прикрытую шелухой смешных, надуманных неприятностей, проблему. Видел всех работников насквозь, а потому мгновенно выделял среди них те, кто тянул некогда выгодное предприятие ко дну.

Видел, чувствовал, и без малейшей жалости избавлялся от балласта, тянущего вверенное ему для исправление дело ко дну.

Ленивый офисный планктон, воровитые управленцы, нечистые на руку бухгалтера, нерентабельное направление, заранее проигрышная тактика ведения бизнеса, угольно-черная, «топорная» и не продуманная схема ухода от налогов, неправильная стратегия… Всё это Макс видел, и от всего этого он без малейших угрызений совести отделывался.

Его собственное, первое правило гласило: никогда. Никогда не мешай личное с рабочим! На работе ты работник, а не человек.

И второе, и не менее главное, производное от первого: никаких привязанностей и долгих отношений.

Там, где бизнес, нет места сиюминутным привязанностям. В угоду порыву и временному желанию, губить то, что нарабатывалось годами и тяжелым, неподъемным трудом — глупость, достойная презрения от самого последнего легкомысленного дурака. Ведь ни одна царица мира не стоит загубленной жизни!

В понимании Макса жизнь и карьера были равнозначны, занимая одинаковое место и имея идентичный вес на разных чашах весов. Ведь если у тебя не будет карьеры, не будет и заработка. Не будет заработка — не будет достойной жизни. А кое-как сводить концы с концами, считать каждую копейку и впадать в депрессию от своего финансового неблагополучия… жизнь ли это? Или так, бренное существование в вечных поисках средств на удовлетворение хотя бы минимальных, низших человеческих потребностей?

Макс свой хлеб ел не зря. И теория Маслоу была заучена наизусть еще на первом курсе института. В который, к слову, он не только сам поступил, но и самостоятельно оплатил. Полностью!

Зависимость от кого-то, тем более финансовую зависимость, он искренне считал слабостью.

Но это уже так. Детали!

Гораздо интереснее было оставленное «на закуску» третье, естественно, выходящее из второго, незыблемое правило.

И гласило оно: никогда, ни при каких условиях, не привязываться ни к кому из прекрасного пола. А уж тем более, не пускать ни одну женщину на свою законную, тщательно охраняемую и неприступную территорию!

И потому, сейчас, привычно поднимаясь по лестнице, только что выйдя из душа, вытирая на ходу мокрую голову полотенцем, Макс никак не мог найти ответ на один вопрос. Почему?

Почему он вдруг пошел наперекор собственным устоям и правилам? И почему, почему, ради всех чертей Преисподних, сделал это легко, и даже не задумавшись, просто приняв этот факт, как данность?

Хотя… хрен вам — это если не припечатать крепче, без лишней рефлексии и долгих, нудных рассусоливаний. Данностью тут, признаться, и не пахло!

Одно дело просто принять и смириться… Но тут было другое.

Когда насмерть перепуганная девушка, вроде как бывшая подчиненная, сначала позвонила ему в панике, а потом судорожно влетела в его объятия, в поисках помощи и защиты… он просто принял ее под свою опеку, легко и спокойно. Машинально, как будто это было чем-то само собой разумеющееся!

Поднявшись в спальную зону, Макс остановился, задумчиво глядя на спящую на его кровати девушку, не переставая при этом сушить волосы коротким махровым полотенцем. Он все пытался вникнуть, понять и осознать… Что же все-таки за херня вокруг него происходит?

Понятно, что влюбленность, любовь, безумное влечение — все эти бредни из любовных романов, так обожаемых легкомысленными дамочками, шли сразу и лесом. И всё же! Козырев не был настолько уж глупцом, чтобы не видеть, не замечать или не признавать очевидного.

Вот только это очевидное один хер оставалось всё еще слишком размытым и непонятным.

Да, безусловно, он видел в Соколовской потенциал. И потенциал воистину огромный! Стал бы он вот так возиться с ней, если бы девчонка оказалась очередной пустышкой — подростком, со скрипом и по протекции закончившим институт, но уже с завышенными амбициями и надуманными претензиями на гениальность?