Цыганская магия - Барбара Картленд Страница 34

— Нет… нет! — воскликнула Летиция. — Это… невозможно!

— Почему невозможно?

— Потому что я… мне никогда не позволят… выйти за вас, даже если вы… очень бы хотели этого.

— Хотел бы?! — воскликнул король. — Но ты и без моих слов знаешь, Летиция, что мы принадлежим друг другу.

— Это невозможно… просто вы не знаете!.. — в отчаянии прошептала Летиция.

И с этими словами она отвернулась от короля. Тогда он взял ее двумя пальцами за подбородок и развернул к себе.

— Посмотри на меня! — потребовал он.

Она пыталась сопротивляться, но одного прикосновения его руки оказалось достаточно, чтобы все ее тело затрепетало и потянулось к нему. Она взглянула на него, и ей показалось — возможно, этот эффект был вызван мерцанием звезд над головой, — что от него исходит некое странное сияние.

Летиция почувствовала, как сердце ее дрогнуло и устремилось к нему, как в нем зажегся тот же огонь, что и вчера. Она поняла, что и сам король тоже сгорает в этом огне.

Только вторили двум сердцам на этот раз не цыганские скрипки, а чудесная торжественная мелодия, звучавшая у них в груди.

Король долго всматривался в лицо девушки, затем тихо спросил:

— А теперь скажи правду. Какие чувства ты ко мне испытываешь?

— Я… люблю тебя! — шепнула Летиция. — Люблю, отчаянно люблю, но… мне все равно не позволят… стать твоей женой…

— Откуда такая уверенность?

От волнения девушка не могла вымолвить и слова.

Ей хотелось лишь одного — чувствовать короля рядом, ощущать его руки на своем теле и губы на своих губах и знать, что ей ни о чем не надо думать. Ни о чем и ни о ком, только о нем.

И она глядела на него зачарованно, и единственное, что слышала сейчас, — биение собственного сердца. И тут вдруг в саду послышался смех.

Звук этот донесся откуда-то издали, однако тут же вернул девушку к реальности.

— Ты… вы… не понимаете, — с горечью сказала она. — Но великая герцогиня… она ненавидит всех нас. И меня, и маму, и брата с сестрой… И она никогда не… позволит великому герцогу… дать разрешение на брак.

— Но почему ты так в этом уверена? — снова спросил король.

— А почему нас не пригласили ни на ленч, ни на обед, устроенный в твою честь? Нам также дали понять, что мы не будем… представлены королю на балу.

Король нахмурился.

— В это трудно поверить! Ведь твой отец пользовался таким уважением и приходился к тому же единственным кузеном великому герцогу.

— Это так, — кивнула Летиция. — Но великая герцогиня родом из Пруссии… и всегда… умеет добиться своего.

— Со мной этого у нее не получится! — решительно заметил король.

— Возможно, ей так и не удастся уговорить тебя жениться на Стефани, но никогда… даже через тысячу лет она не позволит мне стать твоей женой.

— Тогда мы должны придумать способ обвести ее вокруг пальца, — сказал король, — поскольку я уже дал свое слово цыганочке, что буду верен только ей. Да и в любом случае мне необходимо жениться!

— Но почему? — спросила Летиция. — Из-за… римского цирка, что ли?

Король рассмеялся:

— Тонко подмечено! Но нет, конечно же, не потому. Куда важнее совсем другое. Я не только повстречал наконец женщину, на которой хотел бы жениться. Я хочу, чтобы в жилах моих детей тоже текла цыганская кровь.

Улыбнувшись, он добавил мягко:

— Надеюсь, и на их долю выпадет то же счастье — познать волшебство любви. Важнее этого нет ничего на свете!

Летиция снова обернулась к нему.

— Ты и вправду… так считаешь?

— Неужели ты думаешь, я лгу? Что подсказывает тебе сердце?

— Что ты… говоришь правду.

— Тогда слушай меня внимательно, — сказал король. — Возможно, у нас ничего не получится, пока я здесь. Но завтра, когда мне вручат ключи от города, я уеду. А вернувшись домой, отыщу способ официально объявить тебя своей женой, каковой ты пока являешься тайно.

Понизив голос, он добавил:

— На это может потребоваться какое-то время, но ты должна мне довериться…

Летиция затаила дыхание.

— О, если это когда-нибудь случится, это будет счастливейший день в моей жизни!.. Но пока… пока мне все кажется лишь сном…

— Тогда этот сон мы будем смотреть вместе, как вчера! Вчера вечером, когда происходили эти чудеса, все вокруг казалось нереальным, и, знаешь, когда ты исчезла, я на какой-то краткий миг подумал, что ты мне просто приснилась. Но, увидев тебя снова сегодня, понял — все это было наяву.

Волнение, звучавшее в его голосе, напомнило Летиции любовную песню, которую пели цыгане, когда они с королем поднимались по ступенькам к замку.

Король, склонив голову, снова поцеловал крошечный шрам на ее запястье.

— Это доказательство, что ты принадлежишь мне, — сказал он. — И в будущем, Летиция, у нас не возникнет нужды оставлять метки или шрамы на теле, поскольку сердца наши слиты воедино. Целуя тебя, я чувствую, что ты даришь мне не только свои губы и сердце, но и саму душу.

— И я… чувствую… то же, — прошептала Летиция. — И еще, когда я думала о тебе… то поняла, что никогда… не буду любить так никого… и никогда не выйду замуж ни за кого… другого.

— Ты моя! — пылко воскликнул король. — И я не позволю ни одному мужчине прикоснуться к тебе!

Страсть влекла Летицию к королю с непреодолимой силой, и через секунду губы их слились в пылком поцелуе.

Но поблизости кто-то прогуливался, и король, сделав над собой усилие, оторвался от губ Летиции и помог ей подняться.

— Я должен проводить тебя обратно, в бальный зал, — сказал он. — Иначе начнутся сплетни.

— И великая герцогиня рассердится… — пробормотала девушка.

— Не бойся, — заметил король. — Некое шестое, наверняка цыганское чувство подсказывает мне, что никто и ничто не может помешать нам быть вместе. Так уж распорядились боги.

Он усмехнулся и добавил:

— И если не веришь мне, красавица моя, верь богам. Уж они-то, уверяю тебя, куда могущественнее какой-то злобной и вздорной прусской выскочки!

Его слова прозвучали так весело и иронично, что Летиция не могла удержаться от смеха.

А потом, идя рядом с ним к ярко освещенным окнам бального зала, она поняла, что отныне никто не сможет загасить пламя надежды, загоревшееся в ее груди.