Муж, любовник, незнакомец - Сьюзен Форстер Страница 34

Софи поймала себя на том, что впилась ногтями в брезентовые лямки рюкзака. Она ожидала этого. Бедная Софи. Сначала ты отчаянно желаешь возвращения Джея и повсюду видишь призраки, веря, что они — это и есть Джей. А теперь, когда он здесь, во плоти, отказываешься верить и это, даже несмотря на очевидные доказательства. Бедная безумная Софи.

— Со мной все в порядке, Уоллис. — Она заставила себя улыбнуться и, обернувшись, посмотрела на свекровь. Уоллис желала ей добра, не стоило ее расстраивать. — Во всяком случае, будет в порядке, — пообещала она. — Мне просто нужно время, чтобы заново узнать его.

— Разумеется. Именно. Время и соответствующая обстановка. — Уоллис, взволнованная, встала со скамейки — все ее мечты были близки к осуществлению, — Ты больше не думала о том, чтобы вернуться в этот дом? Гиацинтовый флигель такой милый. Я снова открою его, и он будет полностью в вашем распоряжении. Мы с Ноем были безумно счастливы, когда жили там до рождения детей.

Гиацинтовый флигель представлял собой действительно совершенно изолированное, с отдельным входом, редко используемое крыло Большого дома. До рождения Колби Ной и Уоллис сделали его своей личной резиденцией, но потом перебрались в основное помещение, чтобы всегда быть рядом с ребенком.

Этот флигель был идеальным любовным гнездышком, однако Софи не чувствовала себя готовой к супружескому блаженству независимо от того, был Джей настоящим Джеем Бэбкоком или нет. Однако заявить об этом Уоллис она не могла. Свекровь только-только возродилась к жизни. Она так стремилась к осуществлению своих грандиозных планов и своей мечты, что у Софи не поднималась рука проткнуть этот воздушный шар.

Поэтому, когда Уоллис бросилась к Софи, чтобы обнять ее, та просто кивнула в ответ, продолжая мысленно молить Бога о том, чтобы гром, по-прежнему рокотавший где-то у нее внутри, барабанным боем отдававшийся в ушах, колотившийся в висках, не оказался свидетельством недуга.

— Я не могу, — все же выдавила она, наконец. — Мои детишки... я должна оставаться с ними.

Уоллис еще раз прижала ее к себе и отошла.

— Ты действительно хочешь продолжать заниматься детьми, Софи? Чувствуешь себя в состоянии делать это?

— О да, я должна. Я не брошу свою работу.

Уоллис снисходительно улыбнулась лучезарной улыбкой:

— Ну конечно, конечно. Если это так важно, мы потом что-нибудь придумаем. Не беспокойся сейчас об этом. Просто представь себе, что это будет значить, и не сомневайся, что поступишь правильно. Это на самом деле будет правильно, Софи.

— Что вы имеете в виду под «что это будет значить»? Но Уоллис уже стояла у окна, возле которого они только что сидели, и, глядя на подножия дальних холмов, о чем-то размышляла. Когда она заговорила снова, голос ее был тих и звучал почти благоговейно. Казалось, она вспоминала свои лучшие дни, самые сладостные времена.

— Что это будет значить для семьи, — уточнила она. — Для компании. Вы двое знаменуете собой новое начало. Вот уже целый век Бэбкоки, по традиции, считаются пионерами в исследованиях и нововведениях, и меня убивает мысль о том, что эти выскочки адвокаты — превращают мирового лидера в области фармацевтических исследований в «безрецептурную шлюху», как сказал бы Ной. Но Джей этого не допустит. Под его руководством компания снова станет такой, какой была когда-то, и будет процветать. — Она обернулась к Софи, лицо ее горело. — Но без тебя он не сможет этого сделать, Софи. Ему нужна твоя поддержка. О, как ясно я вижу это в своем воображении. Вижу, как вы вдвоем, вместе, работаете на благо нашего прекрасного, благородного дела во имя будущего поколения Бэбкоков.

Будущего поколения? Но никакого будущего поколения Бэбкоков не будет. Джей бесплоден. Либо Уоллис забыла об этом, что едва ли возможно, либо она действительно неадекватна, как утверждают адвокаты.

Смущенная, охваченная внезапным приступом страшной усталости, Софи рассыпалась в извинениях. Понимая, что скупое выражение чувств не удовлетворит Уоллис, она пообещала обдумать ее предложение перебраться во флигель, но в этот момент боковым зрением заметила нечто, что заставило ее резко обернуться в сторону картины. Черный треугольник.

Этот образ стоял перед ее мысленным взором, как предупреждающий об опасности знак. Он ассоциировался у нее непосредственно с Джеем, и она поймала себя на том, что безотчетно бродит по комнате в поисках его. Но, взглянув на картину, поняла, откуда шло это ощущение. Сначала она не придала значения тому, что черно-белая окраска сорокопута имеет треугольный узор. Воинственные прекрасные черно-белые птички. Яростные маленькие бойцы. Так называла их Уоллис, очарованная каким-то кровавым ритуалом. В голове у Софи невольно промелькнула мысль: «Не суждено ли и мне стать одним из этих жертвенных существ, пришпиленных к дереву?»

Страх заглушил все воспоминания. Когда, ничего не видя перед собой, она выходила из студии, ее сопровождал голос Уоллис. «Это Джей. Тебе придется поверить в это...»