Никогда не обманывай герцога - Лиз Карлайл Страница 33

По возвращении в Лондон следует подыскать себе любовницу, решил Гарет, развернул лошадь и, продолжая размышлять над этим, направился в сторону деревни. Пожалуй, он снова наведается к мадам Трюдо. Мадам Трюдо была популярной модисткой, утонченной и очаровательной, хотя уже и не первой молодости. Гарет провел в ее объятиях пару восхитительных вечеров. Она ценила его за то, что он мог ей дать, и не задавала лишних вопросов.

Возможно, теперь, когда он больше не привязан к Ксантии, ему удастся уговорить мадам на постоянные отношения? При этой мысли Гарет остановил лошадь… Он больше не привязан к Ксантии? Да, он чувствовал, что не привязан. Теперь Гарет думал о ней просто с нежностью и болью. Вероятно, ее замужество провело ту тонкую, но четкую границу, которую ему не следовало нарушать. С другой стороны, его отношение могло измениться и из-за чего-то более неприятного, но ему не хотелось об этом думать.

Его лошадь нетерпеливо перебирала ногами, и Гарет, тронувшись с места, направил ее на север, в сторону от деревни. Животное радостно помчалось вперед, отбрасывая комья земли и камни, и вскоре Гарет добрался до проезжей дороги. Поднявшись на холм, он обнаружил, что дорога на Ноулвуд-Мэнор в отличном состоянии.

Чего, к сожалению, нельзя было сказать о доме. Дом в Ноулвуд-Мэноре был причудливой трехэтажной постройкой с пышным парадным входом и двумя каменными башнями, от которых было мало пользы, а окружало его то, что когда-то было ухоженным декоративным парком. Дом был построен почти полтора столетия назад и с тех пор, по-видимому, только приходил в упадок. Гарет привязал лошадь в тени позади дома и вернулся обратно к каменным ступенькам, заросшим мхом и утопавшим в ежевике. Ключ, который дал ему Уотсон, вставился в замок, и Гарет, повернув его, открыл дверь и застыл, скованный необъяснимым страхом.

Последние дни, проведенные Гаретом в этом печальном старом доме, были самыми худшими во всей его жизни. Даже жестокость, которую ему приходилось терпеть от матросов «Святого Назарета», не шла ни в какое сравнение с испытанными здесь бедами. Заставив себя войти в дом, Гарет окинул взглядом холл, словно это была незнакомая земля, но в то же мгновение понял, что здесь почти ничего не изменилось. Конечно, запах сырости стал еще более тяжелым, но светло-желтые стены были теми же, только больше заросли плесенью. Даже старая деревянная скамья у дверей, плотно покрытая пылью, стояла на том же месте.

Заглянув в гостиную, Гарет увидел небрежно набросанные на мебель полотняные покрывала. Он мог различить диван, стулья и даже старый шезлонг с полукруглой спинкой. На стенах до сих пор висели рисунки растений, но рамы покоробились. Пейзаж над мраморным камином совсем выцвел, один его угол отстал от подрамника и странно топорщился.

Гарет подошел к столу для чтения, который так любила его бабушка, и, приподняв угол пыльного покрывала, увидел, что фарфоровая бонбоньерка так и стоит над отстающей инкрустацией, а внизу лежит бесформенная черная кучка. Окаменевший шоколад? Дохлая мышь? Все это вызывало отвращение, но теперь это место не имело над Гаретом власти. Войдя внутрь, он будто избавился от злого колдовства.

Гарет продолжал бродить по первому этажу, преследуемый эхом собственных шагов, раздававшихся в безжизненном доме. Вот библиотека со старыми деревянными полками; вот гостиная с большим затененным треснутым окном, изысканная столовая, отделанная розовым шелком, который прежде был красным, – исчезающие приметы давным-давно ушедшей жизни.

Местами Гарет ощущал, как старый пол под ним прогибается, и, стараясь держаться ближе к стенам, направился к лестнице. Понимая, что она тоже прогнила, он осторожно двинулся вдоль стены. Второй этаж был в несколько лучшем состоянии, потому что находился дальше от сырости. Здесь, в четырех спальнях, кровати накрыты с чуть большей аккуратностью, а их длинные тяжелые драпировки плотно обернуты полотном. Все кровати остались на своих обычных местах, и поверх матрацев лежал ровный слой пыли.

В комнате бабушки, однако, занавеси были сняты, и потоком вливавшееся в комнату дневное солнце делало ее похожей на жилую, да и запах сырости здесь был едва ощутим. Стоявший у окна бабушкин письменный стол остался ненакрытым, но Гарет подошел к бабушкиной кровати и откинул полотняное покрывало. Это была та самая кровать, куда он в первые месяцы своей жизни в Ноулвуд-Мэноре так часто приходил среди ночи, чтобы избавиться от страхов и затолкать своих демонов обратно в гардеробы. И сейчас его охватило внезапное чувство тоски и потери.

В своей прежней комнате, возле дубовой кровати под балдахином, Гарет на несколько мгновений снова превратился в девятилетнего мальчика и задрожал. В детстве этот неуклюжий балдахин пугал его. Плотный и темный, он зловеще нависал над головой и закрывал собой свет.

Продолжая бродить по дому, Гарет вдруг уловил какой-то звук. Наверное, мышь, решил он, но раздавшийся вслед пронзительный испуганный крик вовсе не был похож на мышиный писк, и Гарет бросился к лестнице. Антония обеими руками неуклюже ухватилась за перила, зацепившись черной амазонкой за верхнюю ступеньку.

– Не двигайтесь! – приказал он.

– Я и не могу! – вскрикнула она с перекошенным от ужаса лицом. – О, Гейбриел! Я провалилась и не могу высвободить ногу!

– Не двигайтесь, Антония, – повторил Гарет и, прижавшись спиной к стене, стал спускаться по лестнице. – Перенесите вес тела на перила, тогда мне будет проще освободить вас.

– Да, – уверенно кивнула она, широко раскрыв глаза.

Держась за перила у самой стены, Гарет быстро добрался до Антонии и, наклонившись над ней, взялся правой рукой за перила возле ее рук.

– Насколько провалилась ваша нога?

– Д-до колена. Почти.

– Держитесь крепко за поручень, – скомандовал Гарет, быстро оценив ситуацию, – я приподниму вашу юбку.

Ее изящная ножка полностью провалилась сквозь прогнившее дерево. Расщепленный кусок лестничной ступеньки, зацепившись за край ее сапога, удерживал Антонию на месте в неудобном положении. Внизу было так темно, что Гарет не мог различить нижние ступеньки. Неужели они уже обрушились? Проклятие!

– Ваша вторая нога стоит прочно? – спросил Гарет, стараясь не выдавать своего волнения.

Антония кивнула, закусив губу, и в этот момент где-то внизу раздался зловещий стонущий звук, а вслед за ним треск ломающегося дерева. О Господи, сейчас она провалится в подвал и он, по всей вероятности, вместе с ней, подумал Гарет.

– Не отпускайте перила, – спокойно произнес он. – Я вытащу эту расколовшуюся деревяшку, а затем перенесу вас, обхватив рукой за талию.

– А вы сможете? – нервно засмеявшись, спросила Антония. – Я, кажется, прибавила в весе несколько фунтов.

– Вы легче перышка, – ободряюще улыбнулся ей Гарет. – Посередине опоры и ступеньки сгнили.

– Ох! – тихо вскрикнула Антония.

На Гарете еще оставались перчатки для верховой езды, и эта счастливая случайность помогла ему легко вытащить расколовшийся кусок дерева. Гарет снял перчатку и обхватил Антонию за талию. Она не впала в панику, а перенесла свой вес на перила, чтобы ему было легче ее поднять. В нужный момент она отпустила поручень и обхватила Гарета руками за шею; от этого движения шляпа для верховой езды соскочила с ее головы и, кувыркаясь, покатилась по лестнице вниз. Гарет успешно перетащил Антонию и, прижимаясь к стене, осторожно пошел по лестнице.