Любовь пиратки Карибского моря - Ирина Измайлова Страница 31

— Так что будем делать, сэр? — спросил полчаса спустя Джулиан, войдя в каюту капитана, где Вероника и старый штурман мирно пили кофе. — Идем в бухту Гуантанамо, где торчит эта самая «Виолетта»? Море спокойно, так что за один переход доберемся.

— А что нам это даст? — Леди Дредд в недоумении посмотрела на своего помощника. — Даже если этот белокурый красавчик действительно Робертс? Мы ведь не станем брать его корабль на абордаж?

— Почему бы и нет?

Она нахмурилась.

— Я же с самого начала объяснила вам всем: моя цель не передать капитана Удача английским властям, а по-хорошему с ним договориться. В этом и заключается просьба его родственника. Хотя, и это я уже говорила, в добрых намерениях лорда Джонатана я немного сомневаюсь. Будь я по-прежнему капитаном Черный Алмаз, знаменитым в этих местах пиратом, вряд ли Робертс отказался бы от разговора со мной. Но сейчас я — бывший капитан, бывший пират, более того — пират, сдавшийся властям.

— Да кто об этом знает? — искренне возмутился Рей. — Я слышал немало болтовни в трактирах и в портах. Говорят кто что, но попрекать самого знаменитого в этих краях капитана тем, что он покончил с пиратством, никому и в голову не влезает! Иные вообще думают, что вы промышляете где-то в других морях, сэр.

— Но Робертсу-то мне придется сказать правду! — Вероника отодвинула пустую чашку и встала. — И он вправе будет не доверять человеку, который действует от имени английских властей. С одной стороны, пускай не доверяет — если ему не захочется возвращаться в Англию, это его дело. Но что если на это и расчет графа Девоншира?

— То есть? — не понял Рей. — Звать племянничка вернуться и желать, чтобы он не вернулся? Тогда на коего дьявола…

— Ты же никогда не был лордом, Джулиан, — прервала его Вероника. — И тебе не понять, что значит понятия о чести.

Отважный пират постарался не показать обиды, однако его глаза потемнели.

— Капитан, простите, но что до чести…

— Джулиан! Я говорю не «честь», а «понятия о чести»! Понятия, ясно? Это значит, что некоторые вещи, которые тебе не хотелось бы делать, ты делать обязан. Скажем, заботиться о добром имени, о славе своего рода, ну, и все такое в том же духе. Совершать подлости для человека высокого звания — вещь сложная, потому что, и совершая их, приходится соблюдать эти самые понятия. Вот, допустим, если лорд Джонатан хочет убить своего родственника, чтобы сохранить за собой титул и чтобы скрыть позор своей семьи, он не может сделать это просто так. Так, как сделали бы ты или я. Ему надо, чтобы все видели, как долго он старался помочь племяннику, сколько сил и денег потратил на то, чтобы его вернуть, но все было безрезультатно. Поэтому и попросил об этой услуге меня: если блудный сын послушается и вернется, можно устроить ему западню по приезде в Англию. Если нет, постараться убить его в Новом Свете и, в случае чего, свалить убийство на меня: повздорили два пиратских капитана — редкость ли это между пиратами, ну, вот и постигла блудного сына кара Божия!

— Если ты так думала с самого начала, Рони, — воскликнул Бэкли, — то какого же краба морского соглашалась?

— Я согласилась потому, что у меня, по крайней мере, есть возможность предупредить этого парня об опасности. Раз. И второе, мои соображения могут оказаться ошибочными. Если у Робертса действительно есть возможность вернуться и зажить нормальной жизнью, грех будет ему этого не предложить.

— Сложно. — Рей почесал за ухом большим пальцем и улыбнулся. — Ну а в итоге-то что? Найти мы его, кажется, все-таки нашли. Как станем действовать? Конечно, мы изменили облик корабля, спрятали до поры до времени его название, но себя-то как мы спрячем? Наши физиономии вряд ли кто сразу позабудет. Вы ведь помните, сэр: капитан Удача видел «Черный алмаз» вблизи, разглядел команду, меня-то уж точно разглядел, да и многих из ребят. И наверняка он нас запомнил.

— Еще бы, коль скоро с вами капитана Удача постигла неудача! — не без удовольствия подхватила леди Дредд. — Да, лучше будет, если Робертс не увидит моих молодцов. Тем более что у меня есть одно соображение, и теперь, когда я почти уверена, что нашла нашего неуловимого аристократа, можно попробовать осуществить мой замысел.

В дверь каюты постучали.

— Капитан!

— Входи, Том! Что случилось?

Вопрос был задан неслучайно. Во время стоянок на берегу, когда все обязанности были строго распределены, каждый знал, что и когда должен делать, постучать в каюту капитана, если тот отдыхал, возможно было лишь при каких-то непредвиденных обстоятельствах.

Дежурный матрос, молодой здоровяк с круглым веснушчатым лицом, появился на пороге, пригнувшись — достаточно высокая дверь капитанской каюты была ему низковата.

— Сэр! Там вас спрашивает какой-то офицер.

— Офицер? — Леди Дредд, в этот момент стоявшая возле своего огромного глобуса, крутанула его с такой силой, что он несколько мгновений быстро вращался вокруг своей оси. — Каким образом здесь оказался офицер, чей он и что ему нужно от меня?

— Английский офицер, капитан! — ответил Том.

— Вот оно что! С какого он корабля?

— Не знаю, сэр. Он пришел один, со стороны большого порта. Говорит, у него для вас важное известие от графа Девоншира.

Вероника нахмурилась.

— Это становится интересно. А он объяснил, как отыскал наш корабль? У него другое название.

— По правде сказать, я не догадался спросить, — смутился матрос. — Вернуться?

— Да нет, не нужно. Сам объяснит. Зови его, Том, зови.

— Нам уйти, капитан? — спросил Рей и встал.

— А вам кто-нибудь приказывал? — вопросом на вопрос ответила леди Дредд.

И помощник капитана вновь опустился на стул. Что до Генри Бэкли, то он продолжал невозмутимо тянуть свой кофе.

Спустя минуту в каюту вошел молодой человек лет двадцати пяти-двадцати шести, одетый со всей изысканностью последней английской моды — в темно-синем с серебром камзоле, узко облегающем талию, но открытом на груди, так что был виден голубой атласный жилет и пышные кружева рубашки, сколотые булавкой с маленьким бриллиантом. Парик, тоже по последней моде, короткий, его букли даже не касались плеч, был напудрен ровно настолько, чтобы сиять белизной, но при этом не осыпать плечи офицера пеленой лишней пудры. Лицо, обрамленное этим париком, было, пожалуй, обыкновенно: вытянутое, бледное, с тонкими бровями и серыми, близко посаженными глазами.

— Добрый день, господа! — при всем лоске голос у молодого человека был достаточно низкий, даже, пожалуй, жесткий. — Меня зовут сэр Эдвард Глостер, капитан военно-морского флота его величества короля Англии. Имею ли я честь говорить с сэром Рональдом, капитаном Черный Алмаз?

И он поклонился со всей элегантностью, какую являл его наряд.

— Капитан Черный Алмаз — это я, — ответила леди Вероника. — А вот откуда вы это узнали, сэр, мне очень хотелось бы сейчас услышать. В целях лучшего исполнения поручения, которое было мне дано, мы изменили облик и название нашего судна. Итак?