Змей из райского сада - Елена Ларина Страница 31

Этот взгляд действительно стоил таких баснословных денег. Ведь покупая эту картину, человек приобретал влюбленный взгляд, обращенный к нему днем и ночью.

Смог бы Чургулия повторить столь высокий эмоциональный накал в другой работе? Что-то сомневаюсь. Лепить такие портреты, как грибы, почти невозможно. Мне кажется, что это также странно, как выбрать профессию суррогатной матери. Нельзя продавать то, что является частью тебя и впитало твою любовь.

Я вышла из магазина, оглядываясь на портрет, как будто бы он мог помахать мне на прощание рукой. И в голове опять закрутилось:

— Боль моя… ты покинь меня… облаком… сизым облаком…

* * *

Есть мне было нечего. Поэтому помада не стерлась до вечера.

Вечером позвонил Чургулия. И как ни в чем не бывало сказал:

— Ева, встречаемся через час в красном баре гостиницы Калифорния. Только не опаздывай. Там у нас встреча с Лопахиным из консульства. Он помогает нам с документами.

Гостиница Калифорния. Я знала это место.

Мы были там однажды. Чургулия встречался там с Крисом Нортоном, пока я, чтобы не мешать им, ходила по кварталу кругами. Отель шикарный. Бар уютный. Но все это я видела только снаружи.

Честно говоря, я ужасно устала. Находилась пешком по городу. Выбираться на улицу опять не хотелось. Но есть такое слово «надо»… У Чургулии мой паспорт. С ним придет человек, который взялся помочь с документами. И потом… Может быть, в конце концов муж мой снабдит меня билетом к маме с папой. Или хотя бы покормит ужином…

Его картина продается за пять тысяч долларов, а он не может заплатить за мою квартиру! Никакой ужин еще не начался, а я уже наполнилась таким негодованием, что хотела вывалить содержимое тарелки ему на голову.

Так. Надо успокоиться. Он, наверное, и сам не имеет понятия, сколько стоит теперь его картина. И потом, я постараюсь не показывать ему, до какой степени он меня бесит. Слишком много чести. Я приду вся такая красивая, независимая и благополучная. Пусть знает!

Теперь я ломала голову над эффектностью своего появления. Заглянула в зеркало. Макияж был на месте. Глазки зеленели, как первая листва. Губы алели, как маки. Волосы блестели, как шелк. Удивительная удача. Только что бы такое надеть? Уж если убивать, так наповал… Выстрелим ему в спину!

Через пятнадцать минут я выбежала из квартирки в джинсах и кроссовках с белой сумкой через плечо. Возвращаться домой мне предстояло поздно и на своих двоих. А поэтому привлекать к себе лишнее внимание в нашем районе было просто нельзя. Все, что мне было нужно, лежало у меня в сумке. Даже последние десять долларов, чтобы с независимым видом выпить кофе.

В гостинице я оказалась немного раньше времени. Быстро, не глядя по сторонам, направилась прямо к заветным буквам WC. Забралась в просторную кабинку, сияющую чистотой, и начала превращать себя в орудие массового поражения.

Может быть, я была слишком мстительна. Не знаю. Я старалась.

Вынула из сумки аккуратно сложенное красное платье Эвелин и универсальные черные туфли на высоком каблуке, купленные в дешевом китайском магазине на распродаже по пять долларов. Может, они были и одноразовыми, не знаю. Но раз, на который они были рассчитаны, настал.

Я с трудом запихнула в объемную сумку кроссовки и скрученные валиком джинсы и футболку. Подошла к широкому зеркалу. И застыла.

Чургулия был прав. Ну что ж… Пусть теперь подавится своей правотой.

Красное платье действительно должна была носить брюнетка. Причем брюнетка голодная.

Теперь нужно было выждать в засаде, чтобы появиться вовремя, тогда когда они уже будут меня ждать. И ни в коем случае не раньше. Я нашла себе местечко в холле за мраморной колонной и кипарисом в кадке. Вход в отель был мне прекрасно виден.

Меня охватил азарт. Сердце стучало в груди в предвкушении триумфа.

Я видела, как вошел мой муж. Видела, как он нашел кого-то глазами и быстро направился к столику в углу. Я досчитала до десяти, вышла из своего укрытия и направилась в бар.

Как я шла… Это был словно первый выход на подиум в платье от кутюр! На меня обернулись все. А мне казалось, что меня снимают в кино, настолько это была не моя история. Красное платье, черные волосы, кошмарно неудобные каблуки. Только бы не упасть.

На меня обернулись все, только не Чургулия. Он с каким-то полноватым типом рассматривал бумаги, разложенные на столе. Когда я подошла вплотную, Чургулия рассеянно на меня посмотрел.

— Привет, — сказал небрежно, будто мы виделись с ним только утром. — Садись. Это Александр, познакомься.

— Очень приятно, — весело сказал Александр, протягивая мне пухлую ручонку.

— А мне-то как… — не удержалась я от сарказма.

— Саша нас сейчас разведет, — по-деловому сообщил мне мой Мавр.

— Это не больно, — радостно просиял Александр. — И очень полезно.

Процедура заняла каких-то десять минут. Я, ничего не видя, подписала энное количество бумаг. Чургулия вернул мне паспорт. Протянул Александру сложенные пополам зеленые бумажки. Тот суетливо откланялся и быстро удалился.

— Ты что, заболела? — бесстрастно спросил меня абсолютно бывший муж, вставая из-за стола. — Тебя же не выпустят из страны. Скажут, что в паспорте не твоя фотография… Ну все, Ева. Побежал. Будут деньги — позвоню.

А я так и осталась сидеть и водить пальчиком по столу.