Хулиган напрокат - Алёна Черничная Страница 31

Макс

— Мне, кажется, мы вычерпали воды отсюда больше, чем в самом Атлантическом океане, — стонет Леся, выливая очередное полное ведро в ванную.

Около часа мы оба усердно ползая в позах буквы «зю» устраняем потоп, собирая воду тряпками. Я уже раз тысячу пожалел, что подписался на все это, но стоит только взглянуть на хрупкие руки Леси и покрасневшие от холодной воды тонкие пальчики, то сам себя же и стыжу.

Я что? Не мужик? И пускай я сейчас практически насквозь мокрый и продрогший, но не могу же я бросить Синичкину спасать свое имущество самой.

— Скорее, в Тихом океане, — вздыхаю я, собирая тряпкой остатки воды по углам.

— Почему?

— Потому что самый большой по площади океан — это Тихий, — выжимаю очередной литр в ведро.

Мои руки готовы уже просто отвалиться, как у манекена. А правду вообще ждет огнем. Тренировку в спортзале можно отложить на неделю смело.

— Что? Оценка по географии в аттестате не куплена? — хмыкает Леся.

Боковым зрением вижу, как она устало плюхается на край ванны. А вот силы смотреть на меня с явным ехидством все же находит.

— Я нормально школу закончил, — не без гордости бормочу я, вазюкая тряпкой по полу. — Без троек.

— Спасибо, — неожиданно прилетает от Олеси.

Я удивленно замираю, перестав изображать поломойку. Поднимаю вопросительный взгляд на девочку в розовой пижаме, сидящей на краю ванной. Меня благодарили за подарки, одолженные деньги и даже за качественный секс, но вот за приличный школьный аттестат… Такая благодарность прилетает впервые.

— Спасибо, что приехал и остался, — неловко поясняет Леся. Опустив взгляд на свои колени, она нервно обводит пальцем нарисованного на штанине мишку по контуру. — Я просто так растерялась. Вода хлещет, а я даже не знала, куда бежать.

Олеся осторожно взглядывает на меня исподлобья. Так пугливо, как будто я сейчас накинусь на нее с претензиями. В голубых глазах появляется столько вины, что у меня сжимается воздух в легких.

Бросив мутузить мокрую тряпку окончательно, я со вздохом поднимаюсь на затекшие ноги. Вытираю влажные ладони о такие же влажные джинсы и собираюсь толкнуть речь, что мое присутствие здесь лишь по собственному желанию. Но не успеваю и рта открыть, как Леся тоже вскакивает на ноги и испуганно округляет взгляд.

— Макс, твоя рука, — лепечет она.

Растерянно осматриваю их. На левой ничего, а вот правая с тыльной стороны разукрашена мелкими кровоподтеками от локтя до самого запястья. Черт. Так вот что щиплется уже целый час. Сегодня мне однозначно везет на увечья.

— Наверное, когда лез закручивать кран, обо что-то поцарапался, — болезненно морщусь я.

— Надо обработать, — Леся тут же кидается к длинному пеналу в ванной.

Достает уже знакомую мне аптечку, а я пытаюсь выразить свой слабый протест.

— Лесь, да не надо.

— Руку давай, — с важным видом командует она.

И я подчиняюсь. Леся сосредоточенно совершает все медицинские манипуляции. И если в прошлый раз я был так зол и по крови шарашил адреналин, то в этот внимательно слежу за каждым ее движением.

Нет, я полностью доверяю Лесе в плане антисептической обработки. Мне неинтересно что и как она делает.

Мне просто хочется наблюдать за ней. Особенно когда она так близко. Я вижу, как появляется мелкая складка между темными бровями, когда Олеся скрупулезно проходится ваткой по моей руке.

Замечаю, как иногда она покусывает свои губы… И не могу не рассматривать тоненькие изящные пальчики. На них нет вопиющего маникюра. А в мою голову зачем то врывается горячая мысль, что оставь эти пальцы на моей спине следы, то я бы и слова против не сказал.

Но одной мыслью я не отделываюсь. Я вижу эту картинку перед глазами. Да твою же… Кровь от моей дурной башки отливает прямо вниз.

— Да уж. От меня у тебя сплошные травмы. То бровь, то рука… — грустно тянет Леся.

— Фигня, — нервно прочищаю я горло. Отвожу взгляд от Леси, заклеивающей мне самые большие ссадины лейкопластырем, на узор кафеля в ванной. — До свадьбы заживет.

— Шрамы мужчину красят. Будешь еще больше разбивать женские сердечки.

Усмехнувшись, качаю головой:

— К разбитым сердцам я не имею никакого отношения.

Леся перестает заниматься моей рукой. Чувствую на себе ее скептический взгляд.

— Еще скажи, что это они сами, — собственно как и интонация полна иронии.

Я снова возвращаю свое внимание этой въедливой занозе.

— Если хочешь знать, — хмыкаю я и слегка понижаю голос, когда склоняюсь над Синичкиной, — то перед тем как уложить девушку в постель, я всегда говорю прямо, что это на один, ну максимум, два раза. Но почему мне никто не верит. А в итоге виноват остаюсь я.

Я не знаю, зачем просвещаю Лесю в такие подробности подхода к своей интимной жизни, но мне однозначно нравится, как ее щеки становятся алыми.

Громко цокнув, она закатывает свои большущие глаза к потолку;

— Надо же. Какой ты честный.

И сейчас я все-таки решаю сказать ей то, что дергало меня весь вечер:

— Да, и поэтому я честно хочу извиниться перед тобой за сегодняшнюю выходку в столовой.

Олеся тут же немного теряется и шумно сглатывает, а вот румянец становится еще живее.

— Ничего. Все нормально.

— Нет. Правда. Я не хотел… — Вру! Хотел же! — то есть… — Господи, и какого хрена я мямлю? — общем надо было догадаться раньше, что ты никогда не целовалась, — наконец выдаю я.

И Леся вообще становится пунцовая.

— Да с чго ты это взял?! — она стреляет в меня возмущенным взглядом, часто хлопая ресницами.