Бывший моей сестры, или Письма монстру - Кристина Майер Страница 30

- Я хотела сделать аборт! Ты не позволил!

Я закусила губу, чтобы не зарыдать в голос.

- Но когда твой муж обрадовался этой новости, решила подсунуть ему чужого ребенка. Думаешь, мне легко было наблюдать, как ты ложись с ним в постель, когда он возвращается? Ведешь себя, как любящая жена, а моя дочь называет Андрея папой?

- Я любила Андрей. Ты был просто увлечением. Не смей перекладывать всю вину на меня! Я была молодой и глупой, а ты умело пользовался моим положением. Конечно, муж далеко, мне одиноко…

- Мы ровесники, Катя. Виноваты оба. Если бы Андрей не решил сделать сюрприз и не вернулся раньше времени, ты бы до сих пор с радостью приходила в мою постель.

- Не правда! – отрицала мама, но в ее словах сказанных ранее, чувствовалась женская обида.

- Правда! Разница между тобой и мной в том, что я признал свои ошибки и научился с ними жить. На том свете отвечу за свои грехи. А ты до сих пор пытаешься облить меня грязью. Если бы я после смерти брата остался с тобой, ты бы и ко мне и к Яне относилась по-другому! Но я решил изменить свою жизнь и начать все с чистого листа.

- Как по-другому? Я тебе еще раз повторяю, я всегда любила только Андрея, ты во всем ему уступал. Ты оказался слабаком и трусом! Яна этим в тебя пошла...

Значит, для мамы я слабачка и трусиха…

Я бы про себя так не сказала. Конечно, если сравнивать нас с Женей, то я более осторожная, разумная. Я никогда не совершала опрометчивых безбашенных поступков. В конкурсах я не учувствовала по маминой вине. Она отбила охоту. В детстве несколько раз принимала участие, но мама все равно хвалила Женю, ставила ее в пример. Я кроме упреков ничего не и помню. Некоторые дети всю жизнь пытаются что-то доказать родителям, стараются из кожи вон лезут, я рано поняла, что делать этого не стоит. Все равно хорошей никогда не стану. Возможно, и я бы продолжала так делать, но подслушала разговор маминой тетки с подругой. Они обсуждали отношение моей мамы ко мне, жалели «бедную девочку». А мне уже тогда не хотелось чьей-либо жалости. Я не стала мстить, доставлять матери головной боли, пустив свою жизнь под откос, просто закрылась и не пускала ее в душу. Иногда между соседями бывает больше душевной теплоты, чем между нами. Но каждый ребенок в душе любит своих родителей, ему хочется, чтобы и его любили. Я много лет ждала, что когда-нибудь все изменится…

Теперь пришло время окончательно повзрослеть. Мама с дядей Мишей продолжали спорить на повышенных тонах, родительница перешла к оскорблениям. Мне не хотелось их больше слушать. Я тихонько открыла дверь, вышла на лестничную площадку и максимально бесшумно закрыла замок. Что делать дальше я не знала. В полном раздрае спустилась вниз, дошла до остановки и села в первую попавшуюся маршрутку.

Мне не хотелось ни с кем делиться этой ситуацией. Точнее, я бы обсудила это с Демидом, он был единственным человеком, которому я могла открыться, но Громов недосягаем. Он, словно живет в параллельной вселенной, а я запретила себе там появляться.

Доехав до конечной остановки, которая находилась возле парка, я вышла из маршрутки и пошла, куда глаза глядят. Людей в парке было немного. Я купила стаканчик мороженого и маленькую бутылку воды, нашла скамейку в укромном месте, присела. Пока ехала, думала, как поступить, но чувства мешали, я с трудом сдерживала слезы. Сейчас им можно было дать волю, никто ведь не видит. Я прокручивала в голове их разговор много раз.

Видеть, общаться с матерью… не хочу. Она не умеет признавать свои ошибки. У мамы всегда будут виноваты другие, но только не она. Жить в одной квартире после всего услышанного будет невыносимо. Я не могла понять не только маму, но и дядю. Не хочу их видеть.