Художник и его мамзель - Ольга Клюкина Страница 27

Сначала Медок начал говорить о трудном характере Полины и зачем-то долго рассказывать, почему в тот злополучный день его не оказалось в машине, а за рулем сидела жена. Потом он начал уговаривать Любу как можно чаще приходить к дочери, которая целыми днями одна сидит в своей комнате взаперти. А узнав о ее профессии, тут же пригласил на выбор поработать у них няней или кухаркой, обещая какие-то фантастические условия.

Неожиданно он спросил:

– Скажи, голубушка, а давно ли ты в последний раз была у гинеколога? У тебя в лице есть характерная припухлость, которая меня, как профессионала, наводит на некоторые размышления.

И тут же, своим ласковым, медовым голосом, предложил провести осмотр.

Разумеется, Люба восприняла такое предложение в шутку и рассмеялась, вспомнив слова Полины. Но когда медицинское светило назвал сумму, которую платят ему за прием женщины, и не без хвастовства заметил, что является в городе лучшим специалистом по диагностике, поневоле призадумалась.

Почему бы и нет? Таких денег она долго не найдет.

А Медок продолжал уговаривать: ничего особенного, услуга за услугу, минутное дело…

Пока проходил осмотр, Люба внимательно наблюдала за выражением смешного, круглого лица Михаила Семеновича, которое на глазах вытягивалось от изумления.

Она спросила:

– Что, значит, я чем-то серьезно болею? Но он улыбнулся и сказал:

– Наоборот, серьезно, вдвойне здорова.

А потом сообщил, что ее беременность насчитывает примерно десять-одиннадцать недель.

Люба подсчитала в уме: теоретически такое вполне было возможно, ведь тогда у них с Денисом было еще все хорошо. Но почему-то она не думала, что настолько хорошо.

Отец Полины удивился:

– Как же ты могла не заметить?

– Я думала, у меня это на нервной почве, от постоянных стрессов, – ответила Люба. – Девчонки говорили, сейчас у многих от нервов бывают всякие нарушения, вот я и ждала, когда у меня все в жизни утрясется.

– Если бы ты и дальше ждала, то могла бы родить где-нибудь в чистом поле, – почему-то развеселился Медок. – Тогда бы еще больше удивилась.

Люба подумала, что где-то она недавно слышала о родах под кустом, но от волнения сразу все позабыла.

– Вам хорошо смеяться, а ведь я прописана в Петровске, меня здесь без прописки ни в одной поликлинике не принимают, – сказала Люба. – А на платного врача у меня денег нет, тем более – столько, сколько вы берете.

– Про аборт даже и не думай, – сказал Медок, делая вид, что не расслышал последних слов. – У тебя все идет хорошо. Если хочешь, я сам буду тебя наблюдать.

– Но у меня ничего нет – ни мужа, ни денег, ни дома, – пожаловалась Люба.

И сразу же пожалела о своих словах.

– Не проблема. Я хоть сейчас могу назвать с десяток семей, которые возьмут у тебя ребенка, а за это купят тебе квартиру и все, что ты захочешь, – сообщил он деловито. – И во время беременности будут полностью содержать. Я знаю людей, которые готовы на все, чтобы получить здорового малыша, и этим можно воспользоваться.

– Вы хотите сказать – купить?

– При чем здесь слова? – сморщил нос Медок, и в этот момент Люба увидела, что на самом деле дочь на него все-таки чем-то внешне похожа. – Я просто хочу сказать, что если ты считаешь, что нет смысла плодить нищету, то нет никакого смысла напрасно рисковать своим здоровьем, и можно поступить умно, всем на пользу. В любом случае тебе выгоднее родить ребенка, и это одним разом могло бы решить все твои проблемы. Тебе повезло, что мы тобой встретились, подумай… Я хоть сейчас могу позвонить нужным людям, и они привезут деньги.

– Я не умею так быстро думать, – честно призналась Люба. – Мне нужно все разложить по полочкам, по позициям.

– А что тут считать? Как раз к Новому году будем с подарочком, – сообщил Медок, сладко улыбаясь. – И ты сможешь начать новую жизнь, забыв обо всем, что было до этого. Я позабочусь о том, чтобы у ребенка были щедрые родители. Тем более это и в наших интересах.

«Хорошо тебе рассуждать, сидя в своем теремке, о подарочках, – с внезапной яростью подумала Люба, сжимая кулаки. – Жирный кретин! И за все это время он и словом не обмолвился, что ребенку нужна настоящая мать. Он ни черта ни в чем не смыслит!»

– Ау, Любава моя, ты спишь, что ли? – снова окликнул ее Сергей. – Почти приехали. Ничего, сейчас сразу проснешься.

– А что я там должна делать? – спросила Люба.

– Я тебе только что объяснил.

– А-а-а… А ты еще раз повтори. Я ничего не поняла.

Сергей с довольным видом поцокал языком.

– Эх, люблю я, грешным делом, с иностранцами общаться, – сказал он мечтательно. – Они богатые и добрые. Добрые, потому что богатые. На такие приколы деньги тратят, что диву даешься.

– Что я должна делать? – повторила Люба.

Ерунда. Ничего особенного. Примерно то же самое, что тогда, на дне рождения, помнишь? По моему знаку ты быстро разденешься и сразу же оденешься, через пять минут, вот и все дела. А все остальное мы сделаем сами.

– А если я не хочу сейчас раздеваться?

– Вот новости! Должна была раньше сказать. Я бы только свистнул, и на мой зов куча девчонок из модельных агентств со всего города бы сбежалась. Но я выбрал тебя. Сама знаешь почему. Мы с тобой теперь по жизни одной веревочкой связаны.

– Ты же говорил – три.

– Что – три?

– Ну что три минуты. А теперь уже пять.

– Послушай, ты сегодня какая-то странная. Какая тебе разница? – сердито тряхнул головой Сергей. – Я тебе уже сто раз все объяснил. Богатый немец, художник-концептуалист, уже старик. Он по всей России проводит что-то вроде ярмарки оригинальных идей, поэтому народ интересный к нему подтягивается. Я же говорю: ему деньги девать некуда.

– Хочешь сказать, он их тебе отдаст?

– Уже отдает, он у меня три работы за валюту купил. А я на каждую из них всего пару часов потратил, уметь надо! Кстати, и с акцией ему моя идея сразу понравилась. Плохо, что ли? Виртуальный памятник Волге. Что ты на меня смотришь? Ну да, ты не ослышалась: Волга, река. Иностранцы на наши природные ресурсы мгновенно клюют. Просекла наконец?

– Нет, – угрюмо сказала Люба. – Я домой хочу.

И тут же вспомнила, что на сегодняшний день ее дом – это мастерская Сергея, так что, по сути дела, бежать ей некуда.

– Ладно, тогда я тебе все на пальцах расскажу, только скорее врубайся, – взмолился Сергей. – Смотри на меня, не отвлекайся. Площадка в саду. Музыка. Помнишь такую картину – «Танец» Матисса?

Люба сокрушенно покачала головой.

– Но это не важно. Ты стоишь на возвышении, накрытая тканью, и несколько минут не шевелишься, как будто под тряпкой спрятана какая-то скульптура. Мы вчетвером выбегаем, все голые, как на картине, и танцуем вокруг тебя, взявшись за руки. Как у Матисса, поняла? А потом под музыку сдергиваем с тебя покрывало. Ты стоишь вся такая из себя красивая и держишь в руках пластиковую бутыль с водой. Это принципиальный момент: не амфору какую-то, а именно простую пластиковую двухлитровую бутылку из-под пива «Волга». Поняла, в чем весь прикол? По моей команде ты выливаешь воду на себя. Все хлопают, все счастливы и довольны, продолжают пожирать на свежем воздухе бутерброды с красной икрой. Пустячное дело.