Свободная любовь - Алина Феоктистова Страница 14

— Ты что! У меня еще никогда ни с кем ничего не было, — покраснев, ответила Надя. — Моя мама считает, что девушка сначала должна выйти замуж и только после этого начинать это самое «что-то».

— Моя мама тоже так считает, — Марго высокомерно взглянула на подругу. — Но они же воспитывались иначе, в другое время. И какая мне разница, что думает моя мама, если сама я считаю, что девушка может спать с парнем, когда любит его. Главное — любовь, а не штамп в паспорте.

— Но если вы полюбили друг друга, то почему бы сначала не пожениться? — спросила Надя. — Тебе не кажется, что наши родители правы?

— Но ведь можно ошибиться и потом разлюбить. Так что сначала лучше просто пожить вместе, чтобы убедиться, что вам и в постели хорошо, чем разводиться потом, — отстаивала свою позицию Марго.

— Я уверена, что если люди любят друг друга, то им всегда будет хорошо, — сказала Надя. — Так что вовсе не обязательно пробовать заранее. А вдруг ты ошибешься и он бросит тебя беременную?

— Зачем же сразу залетать? — засмеялась Марго. — Какая же ты неопытная, Надя. Есть столько способов для того, чтобы предохраниться. Но теперь я понимаю, почему твоя мама так сказала про Полину. По ее мнению, если женщина живет с мужчиной вне брака, она непременно должна быть проституткой.

— Рита, а у тебя это уже со сколькими было? — Надя, наверное, впервые в жизни задала неделикатный вопрос и густо покраснела.

— У меня? — Марго помолчала, затем снисходительно проронила: — Много будешь знать — скоро состаришься.

…Прошел почти месяц. Отзвенела веселая капель, снег растаял даже на самых темных задворках, куда не проникало солнце. Почки на деревьях разродились зелеными клейкими листочками, на подсохших газонах пробилась молодая трава, а в отношениях Марго и Артура по-прежнему царил холод. После занятий его встречала Полина, и они ехали к нему в мастерскую — Марго проследила за ними, поймав такси. А чувство, разогреваемое равнодушием любимого и восемнадцатой весной, разгоралось все сильнее. По ночам Марго мучила бессонница, а на теннисном корте, поглощенная невеселыми мыслями, она все чаще била ракеткой мимо упругого белого мячика, а потом вдруг посылала его далеко в аут, либо он, попав в сетку, плюхался на ее территории.

— Соберись, Ремезова, — сердился на нее тренер, — скоро соревнования на первенство города. Ты что, хочешь занять последнее место?

Но Марго не могла собраться. Она думала только об Артуре, и перед ней, когда она мазала ракеткой мимо мячика, стояли его красивые глаза, полные тайного невысказанного страдания. Марго перестала обращать внимание на всех остальных поклонников, отказалась встречаться с ними, запретила провожать ее. Они только раздражали ее, ведь они были — не он, и никто из них не мог с ним сравниться.

Отношения Нади и Николая тоже не сдвинулись с мертвой точки. Николай стал более общительным, начал покуривать со всеми, принимая участие в студенческой болтовне. Девушки курса, посовещавшись между собой, пришли к выводу, что у него очень выразительные глаза и хороший вкус, стали проявлять внимание к нему, и он, почти не смущаясь, шутил с ними. Но Надя, к несчастью, не курила, а значит, в веселых тусовках не участвовала. Правда, они по-прежнему сидели рядом и по-прежнему молчали, а после занятий Николай спешил в мастерскую к Артуру, где они вместе претворяли в жизнь великие замыслы художника. Влюбленным девушкам оставалось только страдать. Надя страдала тихо и безынициативно, а Марго бессонными ночами разрабатывала новый потрясающий план и однажды, когда все было продумано и обговорено с нужными людьми, на перемене отозвала Надю в сторону и ввела ее в курс дела.

— Через неделю, — сказала она, — будет день посвящения в архитекторы. Городские строители и наши преподаватели торжественно примут нас, заканчивающих год первокурсников, в свою среду. Обычно этот праздник проходит здесь, в институте, но я уговорила папу, он помог снять для этого Дом архитектора и даже выделил какие-то средства на организацию праздника. Так что вместо обычной торжественной части и танцев в нашем актовом зале будет настоящий бал. Свечи, столики, музыка, закуски, выпивка и оркестр. Я надену такое вечернее платье, какое Полине и во сне не снилось, и сама приглашу Артура на медленный танец. Официант, с которым я договорюсь заранее, принесет нам шампанского, а потом, когда оно подействует, я признаюсь Артуру в любви, надеюсь, на этот раз он не устоит. А о дальнейшем я позабочусь по ходу действия.

— А ты уверена, что Артур придет? Он ведь не любитель подобных мероприятий. К тому же сейчас он слишком занят — готовится вместе с Николаем к выставке, — охладила пыл подруги Надя.

— Я уже позаботилась о том, чтобы он там был. — Глаза Марго, почти погасшие за последний месяц, снова ярко сияли. — Я договорилась с дядей Геной, и он поручил Артуру художественное оформление праздника. Так что не прийти он не может: он слушается ректора.

— Надеюсь, у тебя все получится, — сказала Надя.

— А потом я сделаю все, чтобы у тебя тоже получилось, — пообещала Марго. — Ведь Артур с Николаем теперь друзья, и я через Артура смогу подействовать на Николая. Если ты, конечно, будешь меня слушаться.

После институтских лекций Марго спешила к портнихе. Она сердилась и ссорилась с ней, все предложенные фасоны платьев казались ей недостаточно нарядными и обольстительными. Наконец она остановилась на модели собственного изобретения: глубоко декольтированное платье из зеленого бархата с открытыми плечами должно было подчеркнуть красоту ее высокой груди и оттенить природную зелень ее глаз. Разрезы по бокам узкого длинного платья были призваны демонстрировать стройность ее ног. Но и когда фасон был выбран, Марго волновалась, что портниха сделает что-нибудь не так, и ежедневно бегала проверять, все ли в порядке.

Наконец наступил торжественный день. Май был теплым, и Марго решила даже не набрасывать плащ поверх платья. Она нетерпеливо ходила из угла в угол гостиной, изредка останавливаясь и глядя на часы, а затем снова продолжала свои путь, ожидая, когда подъедет Петр Иванович, шофер отца, чтобы отвезти ее и Надю в Дом архитектора. На Наде было синее шерстяное платье с белым кружевным воротничком, юбка, как всегда, в складочку, отчего девушка смахивала на школьницу. Марго, меряя шагами гостиную, успевала посматривать на себя в развешанные по всем четырем стенам зеркала и снова убеждалась, что правильно выбрала к своему наряду серебряное колье с малахитом и точно такие же серьги, тяжело оттягивающие уши. Потом она переводила взгляд на сидящую в кресле Надю и сравнивала ее с собой. Хотя ей и было жаль подругу, но она радовалась, глядя на то, как та одета: на ее фоне она сама будет смотреться особенно ярко. Марго обещала помочь Наде добиться внимания Николая, но сама не представляла себе, чтобы кто-нибудь, даже такой скромный парень, как Николай, мог бы в нее влюбиться. Марго считала свою подругу «серой мышкой» не только потому, что Надя всегда строго и неброско одевалась, но и потому, что в поведении подруги не было присущего Марго кокетства, казалось, что Надя постоянно старается вести себя как можно тише и незаметнее. И внешняя привлекательность Нади: белокурые вьющиеся волосы, миловидное личико с большими голубыми глазами, окруженными длинными пушистыми ресницами, пухлые маленькие губки, трогательная ямочка на подбородке, красивая фигура, по женственности не уступающая фигуре Марго, — все это терялось за манерой ее поведения и стилем одежды.