Женский клуб по вторникам - Лиза Бэт Коветц Страница 12

Эйми и Брук всегда одевались в черное. Время от времени они добавляли немного белого или, по праздникам, дополняли наряд красной сумочкой и перчатками. И сейчас, когда они сидели вдвоем на белом диване Эйми, было сложно сказать, где кончается Эйми и начинается Брук. Сидевшая напротив Марго была одета в персикового цвета брючный костюм от Шанель, в ушах у нее поблескивали довольно скромные жемчужные серьги. На руке Брук была пара больших кованых серебряных браслетов, которые издавали какой-то хихикающий звук, когда стукались друг об друга. В данный момент браслеты Брук «хихикали», а вместе с ними смеялись и женщины.

— «…а потом, да, типа, потом он сказал, типа, да».

Брук сползала со стула, так ей было смешно.

— У нее даже нет имени! Только прилагательное!

— Ох, Эйми, ей надо уйти, — прыснула Марго.

— Нет, — хохоча, запротестовала Брук, — она бесценна! Нам надо ее оставить!

— Я уверена, что она сама уйдет, — сказала Эйми, пытаясь унять свой хохот не из-за жалости к Лакс, а потому что от смеха у нее болел живот.

— Нам лучше продолжать с эротикой или попробовать что-то еще? — спросила Марго, польщенная тем, что была частью группы, и все еще ощущавшая себя слегка не в своей тарелке. У Марго не было подруг с седьмого класса. Она боялась подруг.

— В седьмом классе я была пчелиной маткой, — поведала однажды Марго своему первому психиатру. — И у меня отлично получилось опустить в социальном кругу сопливую маленькую девочку по имени Джульетта до такого состояния, что та ушла из школы. Не большая трагедия. Во всяком случае, эта девочка Джульетта, предпочитавшая носки по колено и юбки в клеточку, поступила в местную католическую школу, и с ней все было в порядке. Однако, не зная, к кому теперь придраться, девочки сразу же, словно блуждающий огонь, переметнулись на меня. О, как они взялись за меня! Их лидера!

Не имевший в прошлом подобного опыта, психиатр молча сидел на стуле, пытаясь представить, каково это: когда твоя собственная стратегия выживания оборачивается против тебя. Чувство вины вкупе с болью навсегда разрушило понятие «подруги» для Марго. Она не доверяла девочкам и не доверяла себе самой.

— Ой, нет, давайте оставим эротику, — взмолилась Брук.

— Давайте попробуем поэзию. Это должно отпугнуть Лакс, — предложила Эйми.

— Поэзию? — вздрогнула Марго. — Это отпугнет меня.

— Что если мы проведем несколько собраний, сочиняя истории о чем-нибудь, в чем она ничего не понимает?

— Светские балы?

— Ты единственная из нас, кто на них присутствовал, — хохотнула Эйми.

— Ближе всего к выходу в свет я подошла, когда занималась сексом на галерке, — сказала Марго.

Еще более ужасный приступ хохота сотряс живот Эйми, и она намочила трусики.

— Нет, хватит! Хватит смеяться! Вы убиваете меня!

Эйми с трудом поднялась с дивана и вразвалочку пошла в свою спальню, чтобы переодеть белье, обвиняя Лакс в этой маленькой «трагедии».

— Что ты там делаешь? — крикнула ей Марго.

— Не твое дело! — крикнула Эйми ей в ответ. Выбор белья был для нее проблематичен. До беременности она предпочитала стринги, имея на то множество причин, и далеко не потому, что такое белье не видно под одеждой. Теперь ее огромная коллекция пикантных кружевных трусиков лежала нетронутой в самом низу ящика, под недавно купленным хлопковым и нейлоновым бельем, которое хорошо стиралось, но внешне походило на бабушкины панталоны, комфортные и долговечные.

Через открытое окно спальни проник незнакомый ужасный запах и достиг чуткого носа Эйми.

— Кха! Кха! — Она издала булькающий звук и сломя голову кинулась к туалету. Но на этот раз тошнота была настолько сильной, что добежать до раковины она не успела, и ее вырвало на пол.

— Эй! — крикнула Брук. — Ты в порядке?

— Все нормально, — крякнула Эйми.

— По твоему голосу не скажешь.

— Все равно все хорошо.

Эйми взяла из туалета большой моток туалетной бумаги и вытерла рвоту. Но бумаги не хватило, и в конце концов ей пришлось взять белое пушистое полотенце, которым она собрала с пола содержимое своего слишком нежного желудка. Стиснув зубы, Эйми выбросила это, бывшее когда-то прекрасным, полотенце в мусорную корзину.

«Он должен быть здесь, подтирать за мной и стирать полотенца», — подумала Эйми, но эта мысль повлекла за собой другую, более опасную. Мысли такого рода нужно было изгнать из сознания, иначе она сойдет с ума. Все это были симптомы того, что ее жизнь кончилась в тот момент, когда она забеременела.

Ее беременность была похожа на смесь ужасного, разрушительного торнадо и камней в почках, но ведь в итоге у нее будет ребенок, и эта мысль помогала ей все выдержать. Она почистила зубы и переодела белье.

— Эйми, квартира чудесная, — заметила Марго, когда та вернулась в гостиную.

— Спасибо.

— Сколько ты за нее платишь?

Вопросы такого рода считались неприличными во всем мире, но не в их городе, где жилье по средствам было проблемой даже для такой богатой женщины, как Марго.

— Четыре тысячи.

— Оплата по закладной и содержание?

— Арендная плата.

— Ты можешь ее купить?

— Когда цена была разумной, у нас не было наличных.

— Вот-вот, у меня было так же. Великолепная квартира с двумя спальнями, которую мне надо было выкупить в девяностых. Наличные у меня были, но мне показалось тогда, что она не стоит таких денег.

— Слушайте, спасибо за пиво, — сказала Брук, взяв в руки пальто и сумку, — но мне пора на автобус.

— Тебе стоит переехать в город, — посоветовала Эйми.

— Да, надо бы, — ответила Брук уклончиво, стараясь не выдать себя. Она не хотела, чтобы ее подруги узнали о том, какой ленивой она стала. Когда-то Брук даже не могла представить себе, что к сорока годам будет вести спокойную и размеренную жизнь в пригороде.

— Марго, как насчет кино? — предложила Эйми.

— Я по вечерам раз в два дня превращаюсь в тренажерную крысу как минимум на два часа, — сказала Марго. — Благодаря этому я худая и здравомыслящая. Если ты подождешь до десяти часов, тогда я согласна на любой фильм. В плане зрелищ я как маньяк: любой фильм, в любое время, где угодно.