В любви и на войне - Лиз Тренау Страница 10

Боже, какая дерзкая мысль связаться с Д. М.! Я должна бы тебя отговорить, но в глубине души немного тебе завидую. Конечно, он мог бы помочь с местными властями в поисках Сэма. Но ради всего святого, не влюбляйся в него снова. Обещаешь?

Элис надеялась, что путешествие в одиночку даст ей ощущение свободы; она мечтательно представляла себе, как будет общаться с незнакомыми людьми или читать в шезлонге на палубе, не думая о социальных различиях и честолюбивых надеждах, которые возлагали на нее родители. Ее жизнь в Вашингтоне была полна обязательств: мать поддерживала как минимум десяток разных благотворительных организаций, и, поскольку ее муж был обычно слишком занят своей политической деятельностью, мать решила, что на бесконечных коктейльных вечеринках, званых обедах и церемониях открытия ее должна сопровождать единственная дочь. В последнее время у матери часто случались «головные боли», и это означало, что Элис все чаще приходилось посещать эти мероприятия в одиночестве.

Сначала это было даже интересно – Элис приобрела вкус к экзотическим коктейлям и изысканным блюдам, – но через несколько лет новизна прошла, и ей хотелось чего-то более содержательного, чем теннисные турниры и партии бриджа, которыми были сплошь заполнены ее дни. Некоторые из ее подруг после окончания школы устроились на работу учителями или личными помощниками руководителей компаний, и их возбужденная болтовня вызывала у Элис зависть. Конечно, как только они выходили замуж, все эти занятия приходилось бросать, но ей все равно отчаянно хотелось тоже пережить таких же несколько лет насыщенной жизни: повстречаться с людьми, у которых интересные мысли о мире, заработать собственные деньги, иметь свою личную жизнь.

– Я категорически против, – взвился отец. – Моя дочь никогда не станет работать! Люди будут думать, что у нас нет денег.

Это было полным абсурдом, конечно. Огромное состояние, которое унаследовала ее мать, обеспечивало им жизнь в роскоши в красивом особняке в исторической части города, в Джорджтауне. Отец был весьма старомодным, свято верил, что женщины должны сидеть дома и заниматься благотворительностью.

Но на самом деле путешествие через океан разочаровало Элис. Она чувствовала себя бесконечно одинокой. Корабль оказался полупустым, ее попутчиками в основном были довольно скучные супружеские пары и еще более мрачные бизнесмены.

Ничего общего с ее первой поездкой в Европу, шесть лет назад. Ей было всего восемнадцать, она только-только окончила школу, а Джулия, отца-дипломата которой недавно перевели из Вашингтона в Лондон, собиралась провести три месяца в Сорбонне, изучая там французский язык.

– Поехали со мной в Париж, – предложила она. – Мы устроим настоящий бал!

Бал начался в самый первый вечер на борту корабля, когда несколько красивых молодых людей соперничали за их компанию на танцполе, а на следующий день – в соревнованиях по метанию колец в цель на палубе. Он продолжался в Лондоне, который после вихря коктейльных вечеринок они окрестили самым гламурным городом мира, пока они не открыли для себя Париж.

В Сорбонне и Элис, и Джулия влюбились в одного из их преподавателей, которого обе признали самым сексуальным мужчиной из всех, кого они когда-нибудь встречали. С непослушной шевелюрой, небрежно одетый, эпатажный и постоянно опаздывающий на лекции, он безостановочно курил французские сигареты. Его привычка медленно, чувственно убирать крошки табака с надутой нижней губы вызывала у обеих приступы необъяснимого восторга.

К счастью, их внимание вскоре привлекла группа людей, которые были гораздо ближе к ним по возрасту – многоязыкая компания английских, американских, французских и немецких студентов. Они сплетничали, спорили и флиртовали до поздней ночи в уличных кафе, потягивая дорогой горячий шоколад или светлое шипучее пиво из пол-литровых кружек. Девушки теряли головы от темноглазого бельгийского студента-архитектора по имени Даниэль, который показался им более начитанным и красноречивым, чем остальные. Романы вспыхивали и угасали. В конце концов все они плакали в объятиях друг друга и клялись поддерживать связь.

Элис вернулась в Америку, и вскоре после этого, в августе, Британия объявила войну Германии, что положило конец их переписке. Обещанного воссоединения так и не произошло.

* * *

Теперь, любуясь белыми утесами Дувра, медленно исчезающими за горизонтом, Элис поймала себя на том, что улыбается своим воспоминаниям. То был совсем другой мир, и его уже не вернуть.

Пароход, который переправлял пассажиров через Ла-Манш, был несоизмеримо меньше, чем трансатлантический лайнер. Сейчас его ощутимо качало в открытом море. Сильный порывистый ветер грозил сорвать шляпку с ее головы, несмотря на то что Элис прикрепила ее тремя шпильками.

Почти все пассажиры нашли убежище внизу, да и Элис собиралась сделать то же самое, когда вдруг заметила хрупкую фигуру на корме. Это, должно быть, та девушка с невзрачным лицом, которую она видела в лондонском поезде. Элис тогда подумала, что это, должно быть, дочь той пары, с которой они вместе ехали в вагоне второго класса. В любом случае она наверняка была британкой: это было легко определить по длинной юбке, бледной коже и мышиного цвета волосам, гладко зачесанным под черной фетровой шляпой-колоколом, какую надела бы разве что старушка-няня молодой американки.

Девушка стояла в одиночестве, вцепившись одной рукой в поручень так, что побелели костяшки на ее пальцах. Другой рукой она пыталась придержать свою нелепую шляпку. Элис сделала банальное замечание насчет открывающегося перед ними прекрасного вида, и девушка повернулась к ней, распахнув глаза от удивления.

– Элис Палмер. Рада познакомиться, – она протянула руку.

Сначала девушка, казалось, растерялась, но потом взяла себя в руки.

– Привет. Я – Руби. Руби Бартон. – Она протянула руку, чтобы пожать протянутую ладонь, но тут ее шляпа слетела с головы и закружилась по палубе, как осенний лист, сорванный ветром с дерева.

– Черт возьми! – воскликнула Элис и кинулась за шляпой.

Стайка чаек вилась над головой, словно насмехаясь над девушкой. Шляпа летела все дальше, подхваченная ветром. «Еще мгновение, – подумала Элис, – и она улетит в море, тогда придется извиняться перед бедной малышкой, которая будет вынуждена до конца путешествия ходить с непокрытой головой». В этот момент, когда Элис уже решила, что все пропало, шляпка зацепилась за брезент, которым была накрыта спасательная шлюпка, и, сделав отчаянный рывок, Элис смогла ее схватить.

– Я уж думала, что все кончено, – крикнула она, размахивая шляпой над головой, словно лассо.

Девушка подскочила к ней:

– Спасибо огромное! Я такая неловкая.

– Вот, возьми одну из моих шпилек, – сказала Элис, вытаскивая шпильку из своих волос.

– Нет, ну что вы!

– Да ладно, у меня еще пара есть.

– Ну, если вы настаиваете. Вы очень добры. Я об этом как-то не подумала. Я впервые в море.