Эффект бабочки  - Мария Акулова

Когда-то Флора решила подарить Зевсу что-то необычное. Богиня взяла чистоту раннего утра, свежесть горного ручья, хрустальный блеск прозрачной росы, красоту и благоухание всех земных растений и создала цветок, равного которому не было на всем белом свете. Зевс, увидев такой подарок, не удержался и поцеловал нежные лепестки. И – о чудо! – цветок оторвался от стебля и полетел. Так, по древнегреческой легенде, появились бабочки. (с)

***

– Соберись, Настенька. Просто соберись! – девушка встала со скамьи, приподнялась на носочки, а потом опустилась, чувствуя мандраж и отчаянную надежду на то, что у нее все получится. – Где наша не пропадала, правда ведь? – пытаясь подбодриться, она сжала руки в кулачки, направилась к полке, взяла в руки тюбик.

У геля приятный запах, но для танцора этот запах хуже горькой редьки. Стоит по раздевалке разнестись мятному аромату, окружающие тут же начинают улюлюкать, сочувственно интересуясь, что порвалось, растянулось или защемилось на этот раз.

Настя смело скрутила крышечку, выдавливая содержимое на кончики пальцев. Благо, сейчас улюлюкать было некому. В раздевалке, как и в зале, она одна. Она и эта чертова лошадиная мазь.

Девушка поставила ногу на скамейку, прикладывая пальцы к внутренней стороне бедра, а потом проводя вниз до колена. Настя очень тщательно втирала целебное средство в кожу, искренне надеясь, что это спасет ситуацию.

– Ну вот, – размазав остатки мази по ладошкам, девушка скатила полы шорт, натянула на щиколотки гетры, собрала волосы. Откладывать больше нельзя. У нее были два месяца на реабилитацию. И она почти делала все, что положено. Почти не напрягала ногу, почти не чувствовала, как тянет эту чертову ниточку-мышцу. Почти ходила на прописанные врачом процедуры. Два месяца прошло, а значит, самое время попытаться…

Закрыв дверь в раздевалку, Настя прошмыгнула в зал. Знала, что в такую рань здесь никого не встретит. Петя придет только к одиннадцати, группа подтянется к половине двенадцатого. Все же суббота, всем хочется выспаться.

Уверенным шагом подойдя к станку, Настя уперлась в него руками, позволяя себе последнюю отсрочку. Она подняла взгляд вверх, посмотрела куда-то вдаль. Туда, где на улице май, солнце и счастье, а потом представила, как через каких-то двадцать минут счастье настанет уже для нее. Непременно настанет.

Настя с нереальной тщательностью и педантичностью разогревалась, прорабатывая каждое упражнение лучше, чем когда-то в детстве на показательных уроках перед родителями. С опаской ждала того момента, когда… И потому оттягивала.

Но ведь вечно оттягивать не получится, рано или поздно придется посмотреть правде в глаза.

Подтянув коврик к зеркалу, девушка начала по миллиметру опускаться, давая ногам вольно скользить в стороны. Когда-то поперечный шпагат давался ей куда легче, чем продольные. Когда-то, а теперь…

– Черт, – правая нога снова подогнулась. Ненавистная ниточка-мышца натянулась до предела, так и не дав сесть. Два долбанных месяца прошли зря.

***

– Ты чего так рано? – Петя облокотился плечом о дверной косяк, следя за тем, как девушка зло заталкивает форму в рюкзак.

Настя явно была слишком в себе, чтоб заметить, как появился парень. Стоило услышать вопрос, вздрогнула, а потом бросила на него растерянный взгляд.

– Тренировалась, – пожала плечами, продолжая трамбовать сумку, только уже не настолько яростно.

– И как? – молодой человек сделал глоток из картонного стаканчика, продолжая изучать взглядом стройный силуэт танцовщицы.

– Никак, – не считая нужным скрывать, Настя выдохнула ответ, а потом опустилась на скамейку, вскидывая на мужчину отчаянный взгляд. – Ненавижу себя за тот бросок. Ненавижу, – она непроизвольно потянулась к травмированному бедру, сжала на нем пальцы.

В памяти снова встал момент, когда все пошло не так. Она примчала на тренировку с опозданием, прямо с мороза направилась в зал, проигнорировала замечание Пети о том, что лучше б размялась, отмахнулась, посчитав это пустой тратой времени, а потом направилась к общей куче-малой, чтоб тут же присоединиться к репетиции.

Присоединилась. Присоединилась так, что хруст был слышен всем. Оказывается, при растяжениях тоже может хрустеть.

Нет, в тот день она отработала до конца. Даже домой дошла, чувствуя лишь практически незаметную ноющую боль ближе к коленке, а потом была ночь… Ночь без сна, когда Насте казалось, она умрет от боли. В ход шли подушки, игрушки, она подкладывала под больную ногу все, лишь бы не приходилось ею шевелить.

Утром был травмпункт и радостное сообщение врача о том, что нога не сломана, а вот танцевать пока нельзя.

Настя расстроилась, мама тоже, Петя расстроился вроде бы больше всех, но заверил, что ничего страшного не произошло, заставил дать клятву, что Настька будет лечиться, а через две недели вернется огурцом.

Через две недели она вернулась… бревном. Травма не зажила. И как бы Настя ни пыталась это скрыть, среди своих не скроешь. Они-то видят, когда кривишься, дергаешься от боли, закусываешь губу и элементарно не отрабатываешь так, как раньше.

Неделю Настя изо дня в день пыталась разработать болезную ногу, но лучше не становилось. Ниточка-мышца не хотела сдаваться в угоду хозяйке, сопротивлялась, как могла.

В конце концов, снова был врач, снова его улыбка и радостное заверение, что все отлично, но лучше подлечиться. Два месяца. Два месяца без танцев.

Настя расстроилась, мама тоже, Петя расстроился вроде бы больше всех. Но раз врач сказал, что тут сделаешь?

Прошло два месяца. Сегодня все должно было решиться и, кажется, решилось…

– Тянет? – Петя подошел, опустился рядом на скамью, накрыл ее руку своей, сжимая болезное бедро. Со стороны должно было выглядеть интимно, но Асю не проняло. Сейчас бы ничто не проняло.

– Даже когда просто наклоняюсь неправильно, тянет.

– Влипли мы, Асёныш, – Петя допил кофе залпом, отставил стаканчик, а потом уставился в стену перед собой.

Это «мы» было приятным. Значит, ее не бросят. Аж не верится. Значит, дождутся.

– Что думаешь делать? – рука Пети соскользнула с ее ноги, парень обернулся, пытливо заглядывая в зеленые глаза.

– Я могу… Просто не все. Не знаю, можем попробовать чуть поменять схему…

– А смысл?

– Ну, я могла бы…

– Мы два месяца работали по схеме без тебя. Какой смысл сейчас ее менять? – Петя говорил буднично, будто о погоде.

– Хорошо, тогда не нужно менять, я попытаюсь…

– Настюш, – а потом парень взял ее руки в свои, заглянул в глаза, будто с досадой, будто участливо, будто собирался сказать что-то важное, но неприятное, – не рви себе душу. Займись лечением. Как вернешься в норму – приходи. А пока мы отлично справимся без тебя, а ты без нас.