Время расставания - Тереза Ревэй

Непрошеная, ранящая мысль. Сердце болезненно сжалось. Эта мысль оглушала. Бывает ли так, что достаточно одного мгновения, случайного озарения — и счастье покидает тебя? Что делать, чтобы вновь обрести беззаботную радость детства?

Валентина подумала о своем брате, о соучастнике всяческих проказ, товарище, с которым они вместе проводили долгие летние дни, ходили на рыбалку, пили свежий лимонад в кондитерской в Шалоне. Эдуард с редким терпением учил ее лазить по деревьям и играть в шахматы, учил всем тем мальчишеским забавам, участием в которых она так гордилась. Он был на десять лет старше ее, он был ее убежищем, ее крепостью, хранителем ее тайн. Она боготворила его, невзирая на то что подросток порой дразнил свою младшую сестренку, но не обидно, по-доброму. Он как будто догадывался о той хрупкости, что скрывалась под маской, которую надевала храбрая на словах, маленькая одинокая девочка.

Гул голосов, взрывы смеха обрушились на нее внезапно, как волна прилива. На какое-то время она выпала из реальности, оказалась так далеко от этой шумной парижской гостиной, украшенной пирамидами из желтых и белых цветов. Нервным жестом молодая женщина провела рукой по юбке из жемчужной парчи, откинула кружевную вуаль и сделала шаг назад, как будто намереваясь убежать.

Андре озабоченно посмотрел на нее. Он стоял очень прямо, почти по стойке «смирно», облаченный в строгий свадебный фрак. Каждый раз, когда он смотрел на нее, его милое лицо теряло серьезность, а карие глаза озаряла безмятежная радость. Валентина же пребывала в душевном смятении и искренне завидовала веселящимся — увы, она радости не ощущала.

«Что я наделала?» — испуганно подумала девушка, с ужасом осознавая, что совершенно не знает этого человека. Он был другом ее брата — это единственное, в чем она не сомневалась.

Семья Фонтеруа, как и ее собственная семья, владела землями в Бургундии, близ Шалон-сюр-Сон. Еще до войны, теплыми летними вечерами, ее отец и Эдуард ездили ужинать к Фонтеруа. Так как в Монвалоне не было детей ее возраста, Валентину никогда с собой не брали. В воображении девочки дом Фонтеруа представлялся волшебным местом, куда отправляются только в нарядных платьях и лишь на заходе солнца. Эдуард обещал, что когда сестра подрастет, он возьмет ее туда и они будут танцевать при свете луны и пить шампанское с пузырьками, щекочущими нос. Он не сдержал своего обещания. Он не вернулся с войны.

Валентина послала Андре успокаивающую улыбку. Нервный смех вызвал спазм в горле. Все идет как нельзя лучше, не правда ли? Да и могло ли быть иначе? Она уже произнесла свадебные клятвы, и сотня приглашенных дам в вечерних туалетах и мужчин в накрахмаленных манишках терпеливо ждали своей очереди поздравить ее. Однако невеста хотела лишь одного: швырнуть куда-нибудь букет из флердоранжа, сорвать вуаль и убежать в паутину парижских улиц, туда, где мелкий, но неумолимый дождь превращал в размытые пятна уличные фонари и поливал машины, выстроившиеся в ряд перед особняком.

Андре попытался взять ее за руку. Валентина прошептала невнятные извинения и пообещала вернуться через несколько минут. Она выбежала из огромного зала, миновала один коридор, затем другой. После помолвки девушка не раз приезжала в дом будущего свекра, но она все равно ощущала себя здесь потерянной, чужой. С правой стороны располагалась застекленная дверь, выходящая в сад. Холодный воздух принес облегчение. Валентина положила обе руки на ограждение террасы. Зернистый камень оставил у нее на ладонях причудливый рисунок.

Это абсурдно! Откуда эта тревога? Несколькими годами ранее у нее потемнело в глазах, когда отец попросил ее подойти к нему. Он стоял в гостиной у окна с телеграммой в руке. Мужчина без слов протянул послание дочери. Она пробежала глазами несколько строчек, в которых сообщалось о смерти брата, и ее виски как будто тисками сжало. Она тщательно разорвала листок бумаги и разбросала кусочки по ковру. Валентина не пролила ни единой слезинки ни в тот день, ни когда им отдавали личные вещи Эдуарда: три фотографии, испачканные кровью, нож и перстень с фамильным гербом. С тех пор она всегда носила на шее на нитке эту тяжелую драгоценность.