Раствориться в его объятиях - Мелани Милберн

Придя на работу в то утро, первое, что заметила Элис, – письмо на своем столе. От писем в официальных конвертах ей всегда было как-то неприятно. Элис прочитала адрес отправителя.

Адвокатская контора Милана? Зачем ей могут писать итальянские адвокаты?

И вдруг сердце Элис замерло.

Милан.

Кристиано Маркетти живет в Милане.

Ее пальцы задрожали. Не мог же он умереть! Она бы не пропустила этой новости в прессе. Журналисты обожали писать о Кристиано. О гламурных дамах, с которыми он встречался. О старых отелях, которые он скупал и переделывал в фешенебельные гостиницы. О благотворительных вечерах, которые он посещал. О вечеринках, о ночных клубах. Кристиано не мог сменить носки или рубашку, чтобы об этом кто-нибудь не написал.

Элис судорожно открыла конверт. Короткий текст письма показался бессмысленным. Возможно, из-за нахлынувших воспоминаний. Воспоминаний, которые она похоронила в памяти семь лет назад.

Колени дрожали так, что Элис придвинула к себе кресло и рухнула в него. Буквы расплывались перед глазами.

Но постойте…

Умер совсем не Кристиано, а его бабушка – Воланте Маркетти. Женщина, которая вместе с мужем Энцо забрала маленького Кристиано к себе, когда его родители погибли в автокатастрофе.

Только сейчас Элис заметила, что вместе с письмом пришел документ на нескольких страницах. На титульной странице была указана сама Элис в качестве получателя по завещанию старушки. Но с чего бы синьоре Маркетти упоминать ее в своем завещании? С бабушкой Кристиано она встречалась раза два, не больше. Да, Элис сразу полюбились ее острый ум и тонкое чувство юмора, но чтобы синьора указала Элис в своем завещании?

Возможно, милая старушка оставила ей одну из картин, которые так понравились Элис на вилле в поселке Стреза.

Элис принялась читать приложенный документ. Сердце ее то замирало, то билось в ускоренном ритме. Так много слов… Такое впечатление, что к юристам пришло вдохновение и они разродились художественным романом.

– Элис, к тебе пришли, – объявила из двери Меган, правая рука Элис.

Элис посмотрела на часы и нахмурилась:

– Но до десяти у меня нет клиентов. Клара Овертон отменила встречу, у нее заболел ребенок.

Меган многозначительно кивнула и, выдержав паузу, продолжила:

– Я знаю. Но это мужчина.

У Элис было несколько клиентов-мужчин. Но внутренний голос подсказывал, что пришедший не один из них. Откуда-то появилось предчувствие опасности, по коже побежали мурашки. Знакомое чувство, которое Элис тщетно пыталась забыть.

Она попробовала встать с кресла – это оказалось не лучшей идеей. Ноги ее не слушались. Только бы это был не Кристиано Маркетти. Она не готова встречаться с ним после семилетнего перерыва.

– Скажи, чтобы подождал пять минут.

– Ты можешь сама ему сказать.

Элис вздрогнула и бросила взгляд на дверь. В проеме стоял Кристиано и смотрел на нее своими шоколадно-карими глазами. Как странно было видеть его живьем, а не на страницах журналов.

Странно до ужаса.

Несколько секунд Элис не могла издать ни звука. Кристиано словно заполонил собой весь кабинет, превратив его в маленькую шкатулку. Она вновь видела эти широкие плечи, вспомнила его крепкий пресс, на котором можно было танцевать чечетку. Густые черные волосы, как всегда зачесанные назад.

– Кристиано, – еле выдавила из себя Элис. – Что привело тебя в наш салон красоты? Решил подкорректировать брови? Или сделать эпиляцию ног?

Она знала, что подшучивать над таким гостем – безумие. Но не смогла удержаться. Это ее защитный механизм – сарказм вместо эмоций. Лучше колко пошутить, чем показать, как сильно напугало ее появление Кристиано.

Стены родного кабинета как будто сужались, пол шатался под ногами, как дно резиновой лодки. Воздух словно накалился электричеством, и каждый волосок на теле Элис встал дыбом.

Бездонные глаза Кристиано смотрели на нее, будто он искал в ней нечто давным-давно потерянное. Нахмуренные брови придавали ему поистине устрашающий вид. А ведь когда-то он смотрел на нее с нежностью.

И с любовью.

Любовью, которую она швырнула ему прямо в лицо.

– Это ты ее подбила на это? – спросил Кристиано, и Элис показалось, что пол в кабинете превратился в зыбучий песок и теперь засасывает ее.

Она придвинулась поближе к столу, скрывая предательскую дрожь в ногах.

– Я так понимаю, ты имеешь в виду свою бабушку?

Что-то промелькнуло в глазах Кристиано. Досада? Злость? Обида?

Совсем ни к чему на Элис нахлынули воспоминания. Большинство из них – эротические, от которых кровь мгновенно разогналась в венах до опасной скорости.

– Ты общалась с ней эти семь лет? – спросил Кристиано тем же леденящим душу тоном.

– С чего бы? – ответила Элис, стараясь отвечать спокойно. – Я ведь отвергла твое предложение, ты забыл?

Кристиано так сильно поджал губы, что Элис видела, как побелели их края на фоне его оливковой кожи.

– Тогда откуда в завещании твое имя?

Выходит, Кристиано сам до последнего не знал условий бабушкиного завещания. Любящая старушка не посвятила его в свои планы? Как интересно.

– Не имею понятия, – ответила Элис. – Мы с ней встречались всего пару раз, когда… Ну, ты понял. С тех пор мы даже не созванивались.

Кристиано посмотрел на письмо, лежащее перед Элис.

– Ты прочитала?

– Начала, но угадай, кто мне помешал.

Его глаза испепеляли. Столько огня хватило бы, чтобы растопить месячный запас воска на эпиляцию.

– Что ж, я расскажу тебе вкратце, – сказал Кристиано. – Ты можешь унаследовать половинную долю бабушкиной виллы в Стрезе, если выйдешь за меня замуж и проживешь со мной минимум полгода.

Тело Элис сотряслось от шока. Выйти за него замуж?

Она взяла документ в руки и зашуршала страницами.

– Ты также получишь крупную сумму, – продолжил Кристиано. – Если проживешь со мной месяц до свадьбы. После помолвки.

Кабинет закружился перед глазами, как детская карусель. Что он объявит ей в следующей фразе? Сердце билось так сильно, словно это вовсе не сердце, а кто-то просто бьет ей кулаком в грудную клетку. Мысли сменяли одна другую безумным хороводом. Как такое могло прийти на ум его милой бабушке?

Почему самой Элис не пришла мысль накраситься перед работой? Когда она сама делала коррекцию бровей? И почему ее сейчас волнует собственная внешность?