Возрождение Атлантиды - Алисия Дэй

Ад опустел. Все демоны здесь.

Уильям Шекспир, Буря

Столица Атлантиды. Наши дни

Конлан махнул рукой перед порталом и быстро подумал о том, узнает ли эта магия воина, который не проходил через эти ворота больше семи лет.

Если точнее, то семь лет, три недели и одиннадцать дней.

Пока он ждал, по грудь погруженный в лечебную воду, смерть насмехалась над ним, появляясь на периферии его сознания, мерцая в глубоких синих океанских потоках, окружающих его, пульсируя в алой крови, которая все еще текла из ран на его боку и ноге. Он мрачно рассмеялся, опираясь на руку, чтобы стать на колени.

— Если эта стерва, вампирша Анубиза, не могла меня сломать, я, разумеется, черт возьми, не стану сдаваться теперь! — рявкнул он пустой темноте, которая его окружала.

Как бы в ответ на его вызов, промелькнул радужный водный свет, и портал расширился для него. Двое мужчин — два воина, стоявшие на страже, распахнули свои рты и вытаращили глаза, выражая одинаковый шок, глядя на прозрачную мембрану портала. Он плечами проложил свой путь через открывшийся портал, который становился больше, чтобы вместить того, кого посчитал достойным пройти.

— Принц Конлан! Вы живы, — проговорил один из воинов.

— Большей частью, — ответил он, затем ступил в Атлантиду. Он упивался видом своей любимой родины, впервые за семь лет его легкие раскрылись, чтобы испробовать свежесть наполненного морем воздуха. Недалеко мраморные, белые колонны с золотым узором перед храмом Посейдона сияли в отражающемся свете искусственного заката. Конлан задохнулся от такого зрелища.

Он был уверен, что никогда не увидит его вновь.

Особенно тогда, когда она, смеясь, предложила выколоть ему глаза.

— Высокий принц без зрения! Какая замечательная метафора для потери твоего отца, короля-философа, юный принцик. Почему ты не умоляешь?

Она обошла вокруг него, почти лениво помахивая перед ним хлыстом с серебряным зубцом на конце, пока он стоял беспомощный в цепях, сотворенных для существ из глубинных адских реальностей. Выставив изящный пальчик, она коснулась капель крови, которые появлялись моментально при прикосновении ее хлыста.

Прижав палец к своим губам, она улыбнулась.

— Но ты будешь умолять. Прямо как твой отец, когда я срезала плоть с твоей матери, пока та была жива, — промурлыкала она, в ее глазах зло смешалось с отвратительным желанием.

Он часами ревел от ненависти и презрения.

Днями.

Он даже плакал, доведенный до безумия болью, семь раз.

По одному на каждый год своего пленения.

Но он никогда не умолял.

— Но она будет умолять, — сказал он хриплым голосом, пытаясь стоять прямо. — Она будет умолять прежде, чем я покончу с ней.