Шепчи мне о любви - Ширли Басби

О низость, низость с низкою улыбкой!

Где грифель мой? Я это запишу,

Что можно улыбаться, улыбаться

И быть мерзавцем. Если не везде,

То, достоверно, в Дании.

Шекспир. «Гамлет»

Англия, 1796 год

Леди Эстер Девлин, недавно овдовевшая графиня Сен-Одри, умирала. Ее глаза, не замечая присутствующих, бесцельно блуждали по спальне. Смертельная истома медленно овладевала ее исхудавшим телом, путала мысли.

Взгляд умирающей скользил по просторной комнате с изящными стульями, обитыми золотистым бархатом, большим шкафом красного дерева и туалетным столиком редкой красоты. И лишь перейдя к висевшим на стенах портретам, мутнеющие глаза ожили, жизнь снова вернулась в них, и лицо озарила слабая улыбка: женщина вглядывалась в портрет покойного мужа, шестого графа Сен-Одри.

Неужели с тех пор, как она встретила его, минул всего год? Неужели только одиннадцать месяцев назад она стала невестой самого красивого и обаятельного лорда Англии? Ей исполнилось двадцать, ему было сорок пять, но для Эстер это не имело никакого значения. Довольно было взглянуть на Эндрю, лорда Девлина, всего один раз, чтобы без памяти влюбиться в него.

То обстоятельство, что сей пресыщенный жизнью аристократ ответил взаимностью молоденькой, мало кому знакомой девушке, казалось почти чудом. И хотя иные, завидуя, поговаривали, что лорд прельстился огромным состоянием Эстер, она была не в силах отказать, когда Девлин попросил ее руки. Они поженились после неприлично короткого периода ухаживания. Возражать было некому, так как Эстер была сиротой и единственным опекуном девушки был любящий ее дядя, которого не меньше других удивило желание графа взять его племянницу в жены.

Эстер никогда не сомневалась, что он ее любит, и первый месяц их брака, когда в страстных объятиях мужа она открыла мир плотских наслаждений, был особенно волнующим. А потом они отправились в Лондон. Театр, балы и магазины привели молодую женщину, привыкшую к размеренной жизни провинциального городка и чинному обществу Бата, в совершенный восторг. Эндрю открыл перед ней новый мир: он с гордостью водил ее по Лондону и знакомил с тысячью соблазнительных сторон жизни громадного города.

Однако самым дорогим воспоминанием было до боли короткое время, проведенное ими в Сен-Одри-Холле. Эстер наслаждалась жизнью в Лондоне, но красота гор и долин Сен-Одри перевернула ей душу, и она, дождаться не могла дня, когда они наконец начнут тихую семейную жизнь в этом прекраснейшем уголке Англии.

Первые недели в Сен-Одри были воистину восхитительны. Эндрю показывал ей окрестности, они обсуждали планы восстановления некогда великолепного, но ныне запущенного имения, которым из поколения в поколение владели графы Сен-Одри, А ночи… Даже сейчас, изнуренная, истерзанная болью, она с блаженной улыбкой вспоминала их. Память возвращала не только взрывы страстей, но и мечты О детях, о перестройке имения, об ожидавшем их бесконечном счастливом будущем.

Но не прошло шести недель после свадьбы; как все кончилось. Даже теперь Эстер не могла поверить, что Эндрю больше нет, даже теперь она не могла смириться с мыслью, что ее муж, вероятнее всего, погиб от рук любовницы: отправился в уединенный коттедж на встречу с ней, где она, взбешенная его браком, прежде чем покончить с собой, вонзила ему нож прямо в сердце…

Младший брат Эндрю, Стивен, путешествовавший вместе с женой по Италии, незамедлительно вернулся домой — утешить молодую овдовевшую невестку и заодно унаследовать графский титул вместе с поместьем. Эстер с болью смотрела на него, похожего на Эндрю как две капли воды: те же черные волосы, те же серые глаза. Она чувствовала, что ему жаль ее, хотя он, как многие, полагал, что Эндрю женился на ней исключительно ради денег.

Стивен сразу понравился Эстер, чего нельзя было сказать о его жене Лусинде. Та, нисколько не стесняясь, немедленно дала понять молодой вдове, кто здесь теперь хозяйка. «Само собой разумеется, вам здесь больше делать нечего, — заявила она убитой горем женщине. — С таким состоянием, как ваше, можно жить где заблагорассудится. Мой муж — настоящий Сен-Одри, и когда-нибудь титул перейдет к нашему сыну».

Слова Лусинды причинили ей нестерпимую боль, но Эстер осталась, спокойно обдумывая, как перестроить поместье. Она вручила Стивену приличную сумму на восстановление Сен-Одри-Холла, сказав просто: «Ваш брат хотел этого. В память о нем, прошу вас, примите эти деньги».

Несколько дней спустя началась большая работа, о которой она и Эндрю в свое время мечтали. При виде множества рабочих, суетившихся в доме, который мог бы стать ее семейным очагом, Эстер почувствовала, что ей теперь легче переносить горе и мучительно тянувшиеся после смерти мужа дни стали заметно короче.

И все же первые недели прошли как в тумане. Под тяжестью случившегося Эстер не замечала происходивших в ней перемен. Только через месяц после похорон она поняла, что беременна. С чувством благоговейного страха молодая женщина осознала, что короткое время ее замужества может увенчать прекрасное существо — ребенок Эндрю. Его наследник.

Разумеется, Лусинда и — в меньшей степени — Стивен не испытывали восторга от того, что у Эстер будет ребенок. Ведь тогда Стивен терял вместе с домом, который уже считал своим, титул и земли предков.

Пока тянулись напряженные месяцы ожидания, Эстер глубоко привязалась к Стивену. Он был так добр к ней все это время и особенно заботился о ее здоровье. По ее поручению он следил за ходом перестройки ее собственного, вдовьего дома. Стивен настаивал, чтобы Эстер позволила ему взять на себя все расходы, но она не согласилась и оплатила все сама.

Ожидая родов, Эстер не без удивления обнаружила, что она все больше и больше полагается на Стивена, полагается во всем. Он уделял ей все свободное время, охотно выполняя любые ее поручения. Эстер было приятно ощущать легкое Прикосновение его рук, и в то же время сердце ее сжималось — Стивен был необыкновенно похож на Эндрю. Когда он неожиданно входил в комнату, ее охватывало радостное волнение, а однажды ей померещилось, что каким-то чудом вернулся муж, и она едва удержала вскрик изумления.

Когда шел уже восьмой месяц беременности Эстер, Стивен намекнул ей, что следует позаботиться о завещании. Привыкнув за это время во всем полагаться на деверя и еще не стряхнув с себя охватившее ее после смерти мужа оцепенение, Эстер незамедлительно последовала совету и позволила адвокату Стивена составить завещание. Получился предельно ясный документ: в случае смерти Эстер ее огромное состояние унаследует ребенок, но если оборвется жизнь и матери, и ребенка, большая часть богатства Эстер достанется ее «деверю и дорогому другу Стивену Девлину».

После того как было составлено завещание и все ее дела перешли в надежные руки деверя, Эстер отчего-то утратила интерес к жизни. Она теряла аппетит и с каждым днем становилась все бледнее и слабее. Даже приближение родов не могло вывести ее из апатии.