Спасти Розанну - Барбара Картленд

Ярким солнечным июльским утром граф Уильям Мелтон, стоя перед конюшней, наблюдал, как выводили из загона его прекрасных чистокровных лошадей.

Высокий статный тридцатилетний красавец с темно-карими глазами и густыми непослушными волосами, только что унаследовавший титул и ставший полноправным владельцем замка Мелтон, считался лучшей добычей сезона для любой юной леди, мечтающей выйти замуж.

— Знаешь, старина, вот этот выглядит слишком возбужденным и неуправляемым, — сказал стоявший рядом с ним виконт Блэквуд, невысокий полноватый молодой человек в зеленом жакете, пуговицы которого едва не трещали на выпирающем животе. Его красное лоснящееся лицо выдавало, что накануне он выпил слишком много вина.

Большой черный жеребец взбрыкивал, фыркал и злобно косил на конюха, который поводил его, пытаясь успокоить.

— Ты прав, Джордж. С этим не под силу справиться даже нашему отважному Уильяму.

Это замечание принадлежало леди Верити Блэквуд, сестре виконта, высокой элегантной женщине, одетой по последней моде. Она держала в руках белый кружевной зонтик и искоса поглядывала на графа из-под длинных шелковистых ресниц.

Выдающаяся красота Верити Блэквуд имела триумфальный успех в нынешнем сезоне, и на светских собраниях и приемах с ней стремился познакомиться каждый джентльмен. Мужчины восхищались ее блестящими каштановыми волосами и темно-зелеными глазами, в то время как женщины шепотом сплетничали, что у нее слишком тонкие губы, делающие ее рот злым, еще более злой невоздержанный язык, если что-то шло не так, как ей хотелось.

С первого же момента, как Верити встретила лорда Мелтона, она вознамерилась стать его женой. Ей без труда удавалось довольно часто бывать в его компании, поскольку ее брат был одним из самых близких друзей графа.

Джордж Блэквуд путешествовал с Уильямом по всей Европе еще до того, как тот унаследовал титул после смерти отца, и друзья были известны в обществе своей любовью к карточным играм, скачкам и кутежам.

Но теперь Уильям, став лордом Мелтоном, больше оставался в Англии, окончательно поселился в замке и, как вожделенный приз, был наконец в пределах досягаемости Верити.

Подтолкнуть графа к тому, чтобы он сделал ей предложение, оказалось довольно трудно, тем не менее она чувствовала, что близка к цели, и сделав последнее усилие к тому, чтобы добиться его расположения, — можно планировать свадьбу года. Да что там — года! Она намеревалась сделать свое венчание событием целого десятилетия!

Лорд Мелтон обернулся к ней с улыбкой. Как великолепный наездник, он был убежден, что не родилась еще та лошадь, с которой он не смог бы справиться. Он ездил верхом с трехлетнего возраста и был известен своей сноровкой и отвагой как на охоте, так и на скачках с препятствиями. Еще до того как унаследовать титул и поместье, Уильям потратил немало времени и денег, скупая лучших скаковых лошадей в Британии, и даже специально ездил во Францию и Италию, чтобы изучать коневодство. И конечно же, ему не хотелось отступиться и выглядеть перед гостями глупо, особенно перед Вериги, женщиной, которую он уже почти решил сделать своей женой.

— Джон, — окликнул он конюха, — оседлай Демона. Я сам на нем проедусь.

— Прошу прощения, милорд, но Демон сегодня в очень дурном настроении.

Джон Баркер безуспешно пытался наклонить голову жеребца, уворачиваясь от его копыт, высекавших искры из булыжника.

— Право же, Уильям, ну и распустил ты слуг! Они осмеливаются выражать свои суждения, когда их об этом не спрашивают, — насмешливо протянула Верити. — А может, конюх думает, что ты не в состоянии справиться с таким зверем? — коснулась она рукой в кружевной перчатке его плеча и добавила: — Если его оценка твоих способностей верна, я бы не хотела, чтобы ты рисковал своей жизнью.

— Он может быть прав, старина, — согласился виконт. — Давай-ка лучше вернемся в дом и позавтракаем. Бекон, почки и хорошая порция пирога с дичью, а?

Граф нахмурился. В глубине души он знал, что конюх прав. Он видел капли пота, слетавшие с черной лоснящейся спины жеребца. Но вызов брошен, а он в своей жизни не привык отступать и теперь не отступит. Никогда!

Уильям снял свой темно-синий жакет и бросил его на траву. Его мускулы напряглись под тонкой льняной рубахой, когда он взял повод из рук Баркера и одним прыжком вскочил на Демона.

Спустя мгновение он понял, что допустил ошибку. Жеребец был еще недостаточно объезжен, почти дикий. Он бешено завертелся на месте, попятился, пытаясь ухватить зубами ногу, бьющую ему стременем в бок.

Графу удалось совладать с головой лошади, но уздечка была слишком легкой — такие обычно используются для выездки, а не для верховой езды. Он все же мог бы справиться, но тут из дверей домика конюха выскочил маленький белый щенок. Оказавшись между мелькающими копытами, он пронзительно заскулил, пытаясь прорваться к спасительной безопасности конюшни. Следом за щенком выбежала маленькая дочь Джона Баркера. Трехлетняя кроха в желтом, расшитом цветами переднике кинулась спасать своего питомца, не ведая страха перед копытами, которые могли убить любого.

— Милли, остановись! — в отчаянии закричал Баркер.

Уильям, видя, какая опасность угрожает ребенку, изо всех сил заставил жеребца резко повернуться. Потом он услышал визг Верити, и жеребец, поскользнувшись на булыжнике, рухнул на бок, придавив собой графа Мелтона.

Четверка гнедых лошадей, запряженных в темно-зеленую карету, быстро неслась по тихим улицам Лондона. Было пять утра, и к этому времени леди Розанна Доннингтон, как ей казалось, пришла в себя. По крайней мере ее дыхание стало ровным и руки больше не дрожали. Она устало откинулась на спинку сиденья. Ее светлые волосы на фоне темной обивки сверкали, как пышная сахарная вата. Розанна расстегнула жакет янтарно-желтого дорожного костюма, с трудом справившись с маленькими костяными пуговицами. Она начала сомневаться, правильно ли поступила, отправившись в дорогу без Эди. Она разрешила своей камеристке навестить родителей в дальней части Лондона, и девушка еще не вернулась к тому времени, когда Розанна неожиданно велела Генри приготовить карету, чтобы ехать в имение. Розанна оставила ей записку с приказанием следовать за ней в Доннингтон-холл. Ей повезло, что Эди умеет читать. Мать Розанны, леди Доннингтон, лично обучала ее грамоте, когда девушка нанялась в их лондонский дом посудомойкой. Она полагала, что каждый должен уметь читать Библию и писать собственное имя.

Розанна, прикусив губу, смотрела на темный город. Только кое-где в окнах верхних этажей мерцал язычок свечи или масляной лампы. Она понимала, что леди ни при каких обстоятельствах не следует путешествовать ночью в одиночестве, но у нее не было иного выхода.

«И все это из-за одного человека — сэра Уолтера Фенвика, — сердито думала Розанна. — Я его просто ненавижу!»