Мой дом там, где любимый - Марта Шилдз

Хэнк Эдем блаженно зажмурился, когда кисло-сладкий кусок лимонного пирога растаял во рту. Если бы его сестра умела готовить, разве потащился бы он в такую даль, бросив на произвол судьбы свое ранчо, да еще в погожий денек — для работы лучше не придумаешь!

— Черт возьми, Гета! С каких это пор твой Батч стал готовить такую выпечку?

Хозяйка кафе Генриетта Гиббс затряслась от смеха.

— Ты что, парень, спятил? Мой старик и к тесту-то не знает, с какой стороны подойти. — Гета говорила нарочито громко, так, чтобы ее муж не пропустил ни слова.

Нескончаемая беззлобная перепалка между Гетой и Батчем являлась фирменным стилем заведения, именно она, а также прожигающий насквозь красный перец Батча уже не один десяток лет притягивали жителей Дубойса, штат Вайоминг, в их кафе под звучным названием «У подножья горы Виски».

Хэнк лукаво прищурился.

— Не хочешь ли ты сказать, что это твоих рук дело?

— Ну, ты даешь! — воскликнула Гета, хлопнув его по спине. — Да мой Батч на пушечный выстрел не подпускает меня к кухне, разве что забрать чистые тарелки. Я — фасад, он — задворки. Так уж у нас повелось еще лет тридцать назад, и своих привычек мы менять не собираемся.

— Тогда кто же?..

— Алекс. Александра. Александра Миллер. В прошлый четверг Зик притащил на буксире ее драндулет. Скажу тебе, груда металлолома, а не машина. Та еще дрянь. Сразу видать, не американская работа.

— И ты наняла ее?

— А зачем? Сам знаешь, не сезон. Вот когда туристы понаедут — другое дело. Бедняжка хочет лишь заработать на ремонт своей развалюхи.

— Так ей нужна работа? — оживился Хэнк.

— А у тебя есть?

— Есть, если она и все остальное готовит, как этот пирог. Миссис Джонсон взяла расчет: ее сын переехал в Техас, и ей хочется жить поближе к внукам. Так что вот уже две недели мы питаемся стряпней Клэр. — Он невольно скривился, вспомнив вчерашний ужин. — Мои парни грозятся послать все к чертовой матери, если им хотя бы нормальный кофе не будут готовить. Да что там кофе, не тебе объяснять, что значит для ковбоя хорошо подзаправиться.

Генриетта тяжко вздохнула и опустилась на стул рядом с Хэнком.

— Врать не буду, парень, кроме этих пирогов, я у нее ничего не пробовала. Сам знаешь, Батч никого к плите не подпускает. Просто как-то с утра пораньше, когда Батч еще дрых, она заявилась на кухню и испекла пару пирогов. Так, из благодарности, помочь хотела. Батч непременно вышвырнул бы ее вон, кабы я не подсуетилась и не сунула ему в рот кусок пирога. Он сразу стал как шелковый.

— А что-нибудь еще она готовить умеет?

— Говорит, умеет, и я ей верю. Такая корочка получается только у тех, кто понимает толк в стряпне. Вообще-то ей надо в Калифорнию, собирается там учиться у какого-то знаменитого шеф-повара…

— А где она остановилась?

— Пришлось поговорить с Генри, чтобы он пустил ее в свой мотель. Оплата — сущие гроши, но для нее сейчас и это много.

Собеседники повернулись в сторону скрипнувшей кухонной двери.

— Это она, — шепнула Генриетта, затем повысила голос: — Иди сюда, Алекс. Тут кое-кто хочет познакомиться с тобой.

Ну и девица! Глаза Хэнка расширились, когда он увидел ее длинные ноги и стройные бедра, затянутые в потертые джинсы. Тяжелая масса каштановых волос, схваченных на затылке голубой лентой, в полумраке кафе отливала золотом. Хэнк невольно представил, как они рассыплются по ее обнаженной груди. Черт, ни в коем случае нельзя брать на работу эту красотку. Если уж ему, как похотливому мартовскому коту, мерещится невесть что, то холостые ковбои из долины Извилистой речки и вовсе позабудут обо всем на свете.

Хэнк повернулся к тете:

— Да ведь она еще совсем молодая!

Девушка вскинула голову.

— К вашему сведению, мне уже двадцать пять.

— Алекс, это Хэнк Эдем, — вмешалась хозяйка кафе. — Обычно он не такой грубиян. Ему нужен повар на ранчо. Хочешь поработать у него?

Золотисто-карие глаза обследовали Хэнка, словно оценивая его — и как мужчину, и как потенциального хозяина.

— И какая оплата? — наконец спросила девушка, растягивая слова. Голос ее лился как сладкий мед.

Сам не зная почему, Хэнк назвал смехотворно низкую сумму.

— Смею вас уверить, мистер Эдем, что я уже вышла из младенческого возраста и считать умею. — Алекс повернулась и отправилась обратно на кухню.

Хэнк оторопело уставился на дверную ручку. Что делать: нутро подсказывало ему, что с Александрой Миллер проблем не оберешься. Да и сам он хорош: что это на него вдруг нашло? Не обменялся с женщиной и парой слов, а уже мечтает затащить ее в койку. Такого с ним не было до сих пор.

— Ну и невежа ты, парень! Видела бы тебя сейчас твоя покойная матушка! Какого черта ты ей так мало предложил? Тебе нужна стряпуха, да или нет?

Он вздрогнул и, выйдя из столбняка, увидел сердитое лицо Геты; смущенно снял шляпу и пригладил волосы.

— Еще как! Надолго нас не хватит: день, другой — и все дружно вымрем от варева Клэр.

— По-твоему, ковбой, безработные стряпухи бродят косяками в здешних краях, да?

— Какое там!

Гета всплеснула руками.

— Так какого рожна! Послушай, Хэнк, она не кокетка, если тебя это волнует. Где уж ей при ее-то робости! Не далее как позавчера пара ковбоев положила на нее глаз, и что думаешь: спряталась на кухне у Батча!

Хэнк едва не спросил, что за ковбои к ней приставали. Уж он бы потом… Но вовремя сдержался: какого черта ревновать женщину, с которой даже толком не знаком. Желваки на его скулах раздраженно заходили.

— Молода она больно.

Гета фыркнула.

— Кастрюлям и сковородкам без разницы, сколько тебе лет. Между прочим, тебе было на год меньше, когда ты занялся Райским Садом.

— Сравнила. Вспомни: родители погибли, Грэвису четырнадцать, а Клэр — всего девять. Кто еще, как не я, мог позаботиться о них? Без вариантов…

— Вот и сейчас без вариантов. Бог посылает тебе стряпуху, а ты от нее отказываешься.

Хэнк тупо разглядывал заплату на сиденье соседнего стула. Гета права. Деваться некуда, придется нанять девчонку! Если напечатать объявление в газете, кто знает, сколько придется ждать, пока кто-нибудь не откликнется. К тому же повариха нужна всего на несколько месяцев, а на временную работу обычно соглашаются неохотно, приходится убеждать, изворачиваться, юлить, а он этого не любил. Но повариха ему нужна позарез. Иначе все работники разбегутся.