Грех - Наталья Рощина

«Все, что мы видим и чем кажемся, Всего лишь сон во сне».

Эдгар По

Мир обманул ее надежды. Она проиграла, и осознание этого больно ранило ее самолюбие. Интересно, как она выглядит со стороны? Наверняка жалкой старой коровой. И вызывает жалость. Уж лучше быть объектом зависти. Так учила ее мать.

– Никогда не показывай, насколько тяжело у тебя на душе, доченька. Слабых не любят. Сделают вид, что сочувствуют, а в душе позлорадствуют, мол, ты все это заслужила. Понимаешь?

– Не совсем, но я подумаю об этом, мама.

– Слабых не уважают, их жалеют с насмешкой, язвительно.

– Я подумаю об этом, мама.

– Не верь в судьбу, Леночка. Знай, что ты сама выбираешь свой путь, – назидательно поучала мать.

– Это что-то новенькое, а как насчет сценария, написанного Творцом?

– Ты вправе его редактировать по своему усмотрению.

– Но мне это нравится, мама! У меня все получится!

Бесконечные нравоучения матери доводили Елену до исступления. Мать ни во что не верила. Дочь же считала, что Елене Максимовне просто не повезло. Вокруг нее всю жизнь крутились ненужные люди. Друзья Елены будут другими. Она построит идеальные отношения со всеми, с кем сведет ее жизнь. Иначе быть не должно, потому что она желает окружающим только добра. Своим примером докажет, что можно жить по-другому. Станет врачом. Будет спасать, возвращать жизнь. О ней заговорят как о новом докторе Швейцере или там Амосове… Но не иначе. Она попыталась подчинить реальность себе. В ответ – холод непонимания, ледяная стена отчуждения. Почему, почему все плохо? Почему ей мешают?

– Какая же ты упрямая девчонка, – обычно сердится мама, выслушивая очередную горестную историю, но не признает себя неправой.

Жизнь подтверждает правоту матери. Елена быстро разочаровывается в людях. Это не те, с кем она желала бы идти по жизни. Ей скучно. Те, с кем время летит незаметно, с кем хочется встречаться вновь и вновь, рядом не задерживаются. Старый девиз врачей: «Свети другим, сгорая сам». Да пусть она трижды сгорит к чертовой матери. Ее свет никому не нужен. Может быть, что-то с ней не так? Но что? Она устала. И больше не хочет изменять мир. Будет прогибаться под него. Ей трудно следовать правилам, но… Никому не нужна душа нараспашку? Ну и черт с ней, с душой. Да, она неправильная женщина. Значит, правы другие. Елена помнит тот разговор до сих пор.

– Какой из тебя врач? – Мама, как всегда, была категорична.

– Жалею, что сказала о своем выборе.

– Прости, откровенностью на откровенность. – Елена Максимовна даже не пыталась скрыть, что весьма недовольна решением дочери.

– А кем я, по-твоему, должна стать? – Елена едва сдерживалась. – Библиотекарем?

– Отличная профессия.

– Издеваешься?!

– Я? Боже сохрани.

– Ты всегда все портишь. Ну, конечно. Думаешь, я не помню, как еще в детском саду ты твердила, что роль Снегурочки не для меня? – просипела Лена.

– Да, – совершенно спокойно согласилась Елена Максимовна. – Я считала, что тебе больше подходит роль Бабы-яги.

– Шутишь?

Это противостояние длится столько, сколько Елена себя помнит. Изматывающее, доводящее до слез. И пожаловаться некому. Признать ошибку? Никогда. Это касается даже мелочей.

«Браво, мама!» – думала Елена, обжигаясь в очередной раз, но отчаянно стараясь делать вид, что у нее все в порядке.

Людей, готовых искренне порадоваться чужому успеху, единицы. Их с каждым годом становится меньше. Исчезающий вид, нуждающийся в бережном отношении. По иронии судьбы таким больше всего достается. И не выдержав испытаний, они переходят на сторону тех, кто смотрит на мир жестче, безжалостнее. Елена – перебежчица. Быть может, она утрирует? Сказывается работа? Она сама ее выбрала, свой путь, тяжкий, неблагодарный. А сначала все было так романтично…

Черт побери, да что же она сделала со своей жизнью? Может, это рок? Предопределенность снимала ответственность за ошибки, неудачи. Насколько проще спотыкаться и говорить себе, что так уж на роду написано. И уже все равно, как освещен путь – ярким прожектором или карманным фонариком…

– Трудно тебе будет в жизни. – Мама, как всегда, была верна себе. – Жаль мне тебя, Ленка.

– Что? – растерявшись, не сразу поняла дочь смысл услышанного. Разве так поздравляют с зачислением в медицинский?

– Живешь словно начерно.

– Перестань. Ты несправедлива, как всегда. У меня сегодня такой день, а ты…

– Кто-то сказал, что нет счастливой жизни, есть только счастливые дни. Боюсь, у тебя их будет не так уж много. И профессию ты выбрала неподходящую. Не по себе.

– Спасибо. Это я уже слышала.

– Ты напрасно обижаешься.

– Я не обижаюсь, мам. Я привыкла.

– Профессия – только начало. Ты сделала это, чтобы досадить мне.

– Я устала. Не хочу тратить силы на споры, мама.

– Ты права. Силы тебе скоро понадобятся. Побереги их и открой, наконец, свое сердце.

Так непривычно деликатно мама намекала на то, что к моменту поступления в институт Елена еще ни разу по-настоящему не была влюблена. Елена ждала своего часа. И когда влюбилась, поняла, что жизнь только начинается. Чувство ошеломило. Лена была словно не в себе. В очередной раз, столкнувшись с Матвеевым в фойе института, почувствовала, как екнуло сердце. Тогда-то все и началось. Влюбленная в Матвеева, Елена, не задумываясь, выбрала кафедру психиатрии – это была возможность постоянно увидеть предмет своего обожания. Тогда не думала, что она делает выбор на всю жизнь. Любовь лишала способности здраво мыслить. Слишком поздно поняла, что занимает чужое место. К тому же ей не хотелось, чтобы мама, как всегда, сказала, что психиатрия не для нее. Дочь упрямо стояла на своем. Елена Максимовна махнула рукой:

– Ты переоценила себя, дурочка. Такая работа не для тебя. Ты скоро в этом убедишься.

Елена не хотела признавать очевидного, что жизнь складывается не так, как она мечтала. Все не то: работа, муж, окружение. Ее никто не понимает и не может оценить как должно. Но это был ее выбор. На что она надеялась? На то, что однажды полюбит мужа? Читала об этом в книгах, но в жизни ничего подобного не произошло. Годы шли. Елена пыталась уговорить себя, что все правильно. В конце концов, она состоялась и как женщина, и как специалист. Ей не на что жаловаться. Муж, сыновья, благодарные пациенты – в этом смысл ее жизни. Тех, кому Елена помогла, – не сосчитать. Люди, отчаявшиеся, несчастные, приходили к ней как в последнюю инстанцию. Поначалу Елена бездумно жалела их, но со временем научилась профессиональному равнодушию.