Гром справа - Мэри Стюарт

Отель «Пимен» в Гаварни назван в честь огромной горы в высоких Пиренеях, тень которой падает на него утром. Под деревьями перед ним пробегает дорога в Лурд, сзади и ниже в скалах бьется река Гав по пути от цирка в горах к навевающим лень ветреным нижним Пиренеям. Окна столовой выходят на этот маленький поток, так что каждый, сидя за столом, может разглядывать мост, ведущий к подножию горы Пимен.

Пятого июля у одного из сияющих окон сидела двадцатидвухлетняя мисс Дженнифер Сильвер и поглощала прекрасный полдник. Это был не первый ее визит во Францию, и она наслаждалась странным чувством повторных открытий, которое эта страна обязательно пробуждает в любящих ее. Маленькая столовая с космополитической толпой, экзотическими запахами хорошей пищи и вина и потрясающим видом ни в малейшей мере не походила на Оксфорд — родной город Дженнифер. Ну, не-то, чтобы совсем… За соседним столом две женщины средних лет в твиде, вопреки прекрасному южному утру, вели современные алхимические разговоры.

«Дорогая мисс Мун, — кусочек отлично приготовленной форели убедительно раскачивается на кончике вилки, — гравитационное разделение тяжелых и легких компонентов, как вам известно, считается основным фактором образования таких отложений. То, что мы видим на этих конкретных скалах, являет собой ритмический тип, скромный пример ритмического типа».

«Совершенно с вами согласна, мисс Шелл-Пратт. — Мисс Мун углубилась в свою рыбу с собачьей эффективностью и артистической грациозностью бульдозера. — Действительно, как утверждали Штайнбашер и Блицштейн в их замечательном «Einfuhring in die Ursprunge der Magmatiten durch Differenziationen», троктолиты…»

В это время симпатичная темноволосая официантка, не знающая ни слова по-английски, принесла croquettes de ris de veau a la Parmentier, pommes de terre sautees и petit pois en beurre, и Дженнифер, естественно, пропустила продолжение увлекательной беседы. Она еще раз совершила открытие, что чревоугодие — одно из самых чистых человеческих удовольствий. Пища во время путешествия не Т0лько была приятной и хорошо усваивалась, но и еще немного более того. «Это, — думала она, запивая сладкую будочку глотком топазового вина, — очень многообещающее начало для отпуска, столь странно задуманного». Она вспомнила письмо Джиллиан, лежащее в кармане, и поморщилась. Это могло подождать. Она категорически отказывалась беспокоиться десять дней, с тех пор, как покинула Оксфорд, и не собиралась начинать, тем более, что скоро сама увидит Джиллиан.

Но все равно, когда за ее столом meringue Chantilly последовала за сладкими булочками, а за соседним за троктолитами последовало что-то совсем непроизносимое, она, независимо от желания, начала вспоминать события, которые привели ее в маленький пиренейский отель.

Почти всю жизнь Дженнифер, дочь профессора музыки в Оксфорде, провела в Вишневом Приюте — красивом старом доме посреди сада прямо под колоколами христианской церкви. Она была единственным ребенком, но, если и чувствовала одиночество, то только до семи лет. Тогда после смерти родителей в одной из первых авиационных катастроф к Сильверам из Нортумберленда переехала кузина Джиллиан, наполовину француженка. Она прожила с ними почти шесть лет, как сбывшаяся мечта миссис Сильвер найти для дочери, как она говорила, «подходящего компаньона». В конце войны Джиллиан вышла замуж за Жака Ламартина, который стоял с французским полком около Оксфорда. Скоро она покинула Англию ради приятного климата Бордо, где находился дом ее мужа.

Итак, в тринадцать лет Дженнифер снова оказалась одна в Вишневом Приюте. Каждый день она отправлялась в дорогую частную школу рядом с домом, а на последний год ее отправили в еще более дорогую школу в Швейцарии. Это — единственное приключение дочери вне стен дома, которое допустила отчаянно преданная стандартам ушедшего века миссис Сильвер. Девушка заканчивает школу, возвращается домой, ее «выводят», удачно выдают замуж… Это всегда происходило в мире миссис Сильвер, и она не собиралась раздвигать границы. Дженнифер, если и имела какие-то планы относительно собственного будущего, никогда их не раскрывала. Она всегда была тихим ребенком, ее сдержанность мать считала скромностью, а привычку принимать жизнь так, как она есть, счастливо и спокойно — вялостью. Мать с дочерью очень хорошо ладили и были очень привязаны друг к другу на основе почти полного взаимного непонимания.

Профессор Сильвер знал свою дочь лучше. Именно он настоял (вырвавшись для этого из своей тогдашней поглощенности Бартоком), что, поскольку дом все равно находится в Оксфорде, ничего плохого не будет, если она станет ходить на кое-какие занятия. Миссис Сильвер, отбрасывая прекрасные и, очевидно, невозможные мечты о гостиных, в конце концов, вынуждена была согласиться. Некоторое утешение она нашла в том факте, что Дженнифер решила изучать искусство, а не какую-нибудь из неженственных наук.

Итак, Дженнифер посещала школу искусств и жила в Вишневом Приюте. Странно было бы предполагать, что в этих стенах надолго сохранится спокойствие, потому что в восемнадцать лет девушка стала очень красивой. Она была простоватым ребенком, но правильные черты лица и шелковые прямые бледно-золотые волосы обещали многое. Теперь обещание исполнилось, и миссис Сильвер заранее возбуждалась от предстоящих битв с ордами нищих и неудовлетворительных во всех отношениях студентов, которыми профессор Сильвер бездумно наполнил дом. Но зря беспокоилась. Дочь не осознавала или была безразлична к их обожанию до такой степени, что они и мечтать ни о чем не могли.

Все это было правдой до ее встречи со Стефеном Мейсфилдом.

Он был старше прочих, уже отслужил в армии, причем несчастливая судьба забросила его в Корею, где он был ранен. Прошел почти год после его возвращения в английский госпиталь, прежде чем его признали годным для возвращения к столь грубо прерванной обычной жизни. В двадцать один год его переполняло горькое ощущение потерянного зря времени, его тело было изувечено, а таланты и силы, возможно, иссякли. Он бросился на музыку, как на возлюбленного врага. Случавшиеся с ним приступы почти жесткой гениальности заставляли профессора Сильвера то кивать, то вспоминать потусторонние силы.

Стефен немедленно монополизировал Дженнифер. В их отношениях ничего не напоминало о любви, за этим внимательно следила миссис Сильвер. Казалось, у Стефена нет ни времени, ни энергии для подобных занятий, а голову Дженнифер такие мысли еще не посещали. Никто не понимал, что безмятежность Вишневого приюта и непоколебимая приветливость, которая была основной характеристикой Дженнифер, действовали на Стефена, как мощный наркотик. Даже он сам замкнулся во всеисключающей музыке и только смутно воспринимал, что девушка ему необходима. Молчание дочери и занятость Стефена заглушили страхи миссис Сильвер, она погрузилась в мечты о приемлемом будущем и перестала волноваться.