Опасные игры - Дженис Спрингер

– Опять плохо спала? – осведомился Шеф у Марти. Раньше он спрашивал сочувственно, а сейчас так, будто это и ему самому безумно надоело.

– С чего вы взяли? – спросила Марти, ленивым движением передвигая чашку с кофе на менее видное место.

– Ты стала рассеянной, Марти. Извини, что приходится тебе это говорить, но так дальше не может продолжаться. Ты же знаешь, что в нашей фирме не приветствуется подобная медлительность. К тому же я боюсь, что ты допустишь какую-нибудь ошибку в расчетах, и мне приходится перепроверять твою работу.

– И как успехи? – спросила Марти. – Нашли ошибки?

Шеф поморщился. Помимо медлительности и лени ему был неприятен еще и язвительный тон, которым Марти с ним частенько разговаривала.

– Пока еще не нашел ни одной, – нехотя признался он. – Но если такое все же случится?

– Но ведь не случилось.

– Марти, – Шеф говорил с ней, как с душевнобольной, с которой, как известно, лучше не спорить. – Я уверен в тебе. Ты ни разу меня не подвела за те несколько лет, что работаешь у нас, но когда я вижу твое изможденное лицо и усталый взгляд, то невольно начинаю думать о том, что ты скоро физически не сможешь работать.

– Насколько я знаю, при моей должности и не требуется никаких физических усилий, – ответила Марти упрямо. – Когда у вас будут ко мне конкретные претензии, я вас выслушаю. А пока мне гораздо больше мешает работать не моя усталость, а то, что вы меня отвлекаете по пустякам.

Шеф бросил на Марти последний взгляд, в котором читалось раздражение, и медленно отошел от ее стола. Он привык, что последнее слово всегда оставалось за ним. А в разговорах с Марти такого обычно не случалось.

Рут, коллега и лучшая подруга Марти, наклонилась к ней, чуть привстав со своего стула.

– Не стоит с ним так разговаривать, – сказала она. – Ты же знаешь, как ему не нравится такое обращение.

Марти пожала плечами.

– Меня это не касается. Мне тоже не нравятся его нападки.

– Зачем тебе лишние неприятности? Ты слышала, что он уволил на прошлой неделе Бранда за то, что тот опоздал всего на пять минут?

– Я не опаздываю, – ответила Марти, как будто это решало дело.

– Я всего лишь дала тебе совет, – сказала Рут и вернулась к работе.

Кажется, она обиделась, подумала Марти. Но Рут должна понимать, что я не в настроении обсуждать с кем бы то ни было свои проблемы… Или не должна? Я действительно веду себя неадекватно. Не принимаю сочувствия, пытаюсь отгородиться от всего мира. Даже мои друзья стараются сейчас как можно реже общаться со мной… Хотя нет, это я их отталкиваю. Впрочем, какая разница…

Марти погрузилась в расчеты и постаралась забыть обо всем. Однако колонки цифр и экран монитора не отвлекали ее от переживаний.

Шеф прав, подумала она. Несмотря на то, что я не делаю ошибок, мне очень сложно сосредоточиться. Он не знает, что и мне приходится перепроверять все расчеты, на что уходит в два раза больше положенного для работы времени. Этим и вызвана моя медлительность. Нужно все же что-то делать. Если так будет продолжаться, я не смогу не то что работать, но и жить нормально!

Когда рабочий день подошел к концу, Марти решила пригласить Рут поужинать. Совесть немного мучила Марти из-за того, что она нагрубила подруге.

– Я с удовольствием, – сказала Рут, улыбнувшись. – Но только после того, как заберу моего мальчишку от его бабули. Ты не против?

Конечно, Марти была не против. Ей нравился малыш Чарли, сын Рут. Ему было всего четыре года, но это был очень смышленый ребенок. Рут родила его от взбалмошного, но симпатичного тренера по дайвингу. Он не собирался жениться на ней, а Рут и не настаивала. Она призналась Марти, что безумно хотела ребенка и ей было абсолютно наплевать, будет его отец принимать участие в воспитании сына или нет. Рут вполне могла обеспечить и себя, и Чарли. Его отец иногда объявлялся – надо отдать ему должное – с подарками и, что гораздо важнее, с деньгами. Так что Рут была даже по-своему счастлива. Хотя Марти трудно было понять, в чем заключалось счастье Рут, учитывая ее положение матери-одиночки.