Сладости ада, или Роман обманутой женщины - Юлия Шилова

«Несчастная любовь в своем роде прерогатива мужчин, в томсмысле что она возможна для них без душевного ущерба. Она даже их украшает.

Смотреть на безответно влюбленную женщину неловко, кактяжело и неловко смотреть на женщину, которая пытается взобраться в трамвай, аздоровенный мужчина сталкивает ее с подножки.

Многие мужчины принадлежат к числу тех людей, которые когдаидут под руку с женщиной, то повисают на ней всей своей тяжестью – разумеется,сами того не замечая. Женщины, выходящие замуж за подобных людей, поступаютнеосмотрительно.

Традиция, приписывающая однолюбам способность к особоглубокому и сильному чувству, требует пересмотра. Скорее всего это чувство современем мельчает. Настоящее любовное страдание – болезнь слишком мучительнаядля того, чтобы стать хронической. Человек с единой несчастной любовью на всюжизнь любит не желанием, а памятью. Эта любовь совсем не мешает работать,путешествовать, жениться, выходить замуж и производить детей. Она, пожалуй,мешает самому главному – быть счастливой».

ЛИДИЯ ГИНЗБУРГ, литературовед

МНЕ ХОЧЕТСЯ ПОСВЯТИТЬ ЭТОТ РОМАН МОЕЙ ПОСТОЯННОЙЧИТАТЕЛЬНИЦЕ ЛЮДМИЛЕ…

С этой очаровательной женщиной я познакомилась на своейпрезентации, и она пустила меня в свою душу. Она рассказала мне о том, о чем немогла рассказать никому из своих близких. Она поведала мне про то, как онаучилась любви, как она обжигалась, падала, вставала с колен и не переставалаверить в то, что любовь где-то есть. Она рассказала мне свою исповедь, показаладневник и разрешила прочитать неотправленные письма. Она хотела освободиться оттой лжи, которая навалилась на нее в последнее время и с которой ей было тяжелосправиться и уж тем более праведно жить. Временами она была похожа на негатив –под белым я всегда находила черное, но временами я видела слишком много«непроявленных снимков», которые мне самой пришлось «проявить». Мы обе пыталисьпереставить некоторые фигуры в прошлом, но на шахматной доске времени обратныхходов нет и никогда не будет.

Людмила думала, что я пишу от первого лица по той причине,что пишу о себе, но это не так. Я, как и прежде, пишу от первого лица, но этукнигу я пишу о ней. К сожалению, мне довелось познакомиться с Людмилой, когдаона уже была морально опустошена, когда ее лицо уже ничего не могло выражать,кроме душевной боли, а в ее глазах уже не было ни горения, ни бунта. И все же яблагодарна ей за то, что она нашла в себе силы довериться мне, потому что ктому моменту, как мы стали общаться, у нее уже ни на что не осталось сил. А ещеона разрешила не менять в этом романе ее имя.

Сидя в кафе за столиком напротив Людмилы, я всматривалась вее лицо и видела перед собой лицо обреченного и несчастного человека. Онапыталась найти причины, почему она так несчастна и одинока, и приводила самыеразличные. Например, говорила она, такое с ней произошло, потому что онаженщина, а это значит, что с самого рождения она уже обречена на заведомуюнесправедливость, так как она родилась в неблагополучной, по ее словам, стране,которая перевернулась вверх дном и где уважение к женщине – понятиенеустойчивое, а слово «долг» уже давно потеряло свой смысл.

Она призналась мне в том, что она уже давно не ощущала вкусажизни, что она вышла замуж за человека, который когда-то ее жестоко предал, ноона попыталась его простить. Простить она все же смогла, а вот забыть пропредательство у нее не получилось, и она вступила в семейную жизнь с болью,которая подтачивала ее изнутри. Чем дольше она живет со своим мужем, тем всебольше и больше теряет саму себя, потому что уже давно закрывает глаза на егомногочисленные измены. Она со слезами на глазах вспоминает то время, когда былапо-своему счастлива, вольнолюбива, интересна сама себе и тем, кто был рядом.Она уже привыкла к той мысли, что больше не принадлежит себе, что она сталаслишком покорной и теперь ею движет безграничное подчинение. Она рассказала мнео том, как она одинока: близкие далеко, муж – чужой человек, а впереди пустота.

Я всматривалась в ее бледное лицо и видела, что эта женщинауже почти на грани. Она не ищет себе оправданий, она медленно, но вернопродвигается навстречу беспощадному одиночеству, слишком рано думает о смерти исожалеет о том, что не смогла урвать у жизни хотя бы маленький кусочек счастья.Я чувствовала горечь, слушая рассуждения молодой и интересной женщины о том,что смерть – это спасение, потому что с ее приходом исчезает ответственность зажизнь.

А я… Я всего лишь рассказала ей о себе и о том, что я каждыйновый день воспринимаю как благо. Я помогла ей посмотреть на мир не глазамиженщины, живущей на последнем вздохе, а глазами женщины, у которой все ещевпереди, которая не имеет морального права говорить, что у нее все сломалосьвнутри, что у нее нет сил, и которая будет бороться, несмотря ни на что, потомучто, если человек не захочет помочь себе сам, ему никто не поможет.

В кафе зашел бродячий музыкант, заиграл и запел надорваннымголосом. Мы рассмеялись и попытались услышать музыку в себе, ту, которая играетна струнах нашей души. Из кафе можно было рассмотреть потрясающий вид на город.Мы, как завороженные, смотрели на красивый пейзаж, и я говорила Людмиле о том,что нужно, чтобы душевная боль отошла на второй план. А нужно – быть жадной дожизни. Вот мне, например, так хочется жить, так много необходимо сделать и ещестолько всего успеть совершить…

Я знала, что в случае с Людой не все потеряно. Ей простонужно круто изменить свою жизнь. Всего одно выстраданное годами усилие, и…Нужно просто оттолкнуться от берега… Если она вспомнит о чувстве собственногодостоинства, о годами запрятанной гордости и сделает всего один шаг… да, одиншаг… тогда все переменится. Вся жизнь пойдет совсем по-другому. И это незначит, что впереди одиночество. Впереди полноценная жизнь, ласковое солнышкоза окном, свежий ветер, которым хочется дышать и дышать, новое увлечение иновая светлая любовь… Роль ущербного и несчастного человека не для Людмилы,потому что она из тех, кто в состоянии изменить свою жизнь. Она сама сделаласвою жизнь несчастливой и поставила на себя клеймо неудачницы, и она самасможет снять это клеймо, если не побоится начать все сначала. Я не хочу петьгимн одиночеству, хотя иногда оно бывает полезно. Полезно для того, чтобы мымогли пересмотреть и переосмыслить свои взгляды на вещи. Я хочу петь гимнпеременам, потому что мы начинаем жить полноценно и счастливо только тогда,когда боремся или что-то меняем в своей жизни, а также меняем самих себя,наполняя свое естество не только любовью к окружающим людям, но и к самим себе.Возлюби себя, как ближнего своего, и тебя полюбят другие.