Несбывшаяся весна - Елена Арсеньева

– Ну что вы, товарищ Поляков, – бормотал переконфуженныйвоенком, – зачем было так беспокоиться? Я бы сам пришел… Наше дело служивое…

– Это не беспокойство, а работа, – веско возразил Поляков. –Работа наша такая, понимаете, товарищ Власенко?

Власенко истово кивнул, глядя на капитана с тремяэнкавэдэшными «шпалами» на петлицах так преданно, словно по первому его словуготов был вытянуться перед ним во фрунт, а потом, печатая шаг, броситься вогонь и воду, или кинуться лбом стену прошибать, или побивать семерых одниммахом, или совершить любое подобное деяние.

Не по себе было Власенко, сразу видно. Побаивался оннежданного гостя. Побаивался – и очень хотел ему угодить.

– Давайте, – сказал Поляков, изо всех сил стараясь, чтобыВласенко не заметил, какая тоска охватила его от трусоватой услужливостивоенкома. – Давайте выкладывайте ваши наблюдения.

И страшным усилием мышц подавил зевок, разрывающий челюсти.Спал он в последнее время мало и плохо, иные ночи вовсе без сна проводил, иотнюдь не только потому, что у него «работа такая», а просто… мысли мучиливсякие. Бессмысленные мечты, бесполезные сожаления, бестолковые попреки. Спорыс самим собой, вернее, с тем существом, которое обитает внутри каждого человекаи порой начинает его поедом есть. Совестью зовется то существо. Иныесчастливчики этим «квартирантом», которого хлебом не корми, только дай по душампоговорить, не обременены, однако Поляков к их числу, увы, не принадлежал иоттого измучился от бессонных ночей, ибо совесть живет отнюдь не помосковскому, не по энскому и даже не по среднеевропейскому времени. У нее своичасы, свой календарь и свое время сева и жатвы.

Днем же в сон клонило просто страшно.

Власенко положил на стол простенькую серую папку собмахрившимися от частого завязывания и развязывания тесемками. Посерединеобложки была жирно и крупно начертана цифра 1, что, видимо, означалопервостепенную важность дел, хранимых в папочке.

– Вот они, товарищ капитан, – сказал Власенко, вынимаянесколько листочков в клетку и косую линейку, выдранных, судя по всему, изученических тетрадок по арифметике и грамматике и исписанных разнообразными,вполне, впрочем, взрослыми, почерками. – Вы только прочтите, что пишут, гады!

Поляков, привычным напряжением лицевых мышц придав себезаинтересованное выражение, взял один из исписанных «гадами» листков и прочелна нем следующее:

«В военкомат Свердловского района г. Энска от Семина ИльиЗосимовича

Заявление

Я, Семин И.З., прошу отправить меня на испанский фронт,чтобы бить фашистских стервятников, наступивших на горло республиканцам. Впросьбе моей прошу не отказать» .

Далее следовала подпись.

Даже если Поляков и не мог представить себе стервятников,которые кому-то наступили на горло, на лице его сие никак не отразилось. Онделовито кивнул, отложил листок и взял следующий.

Это тоже было заявление в военкомат Свердловского районагорода Энска, но принадлежало оно перу некоего Попцова Серафима Ивановича,написавшего:

«Прошу зачислить меня добровольцем в ряды интербригадовцев,сражающихся в Испании, потому что я хочу отдать все силы, а если понадобится, ижизнь для защиты наших испанских товарищей и их идеалов, а также дляуничтожения фашизма как в отдельно взятой Испании, так и во всем мире» .

В таком же духе было написано еще четыре заявления, которыехранились в военкомовской папке. Авторами их оказались Фесин Федор Федорович,Пашков Никифор Павлович, Данилко Сергей Валентинович и Монахин НиколайГлебович. Все вышеназванные граждане выражали горячее желание помочь испанскимтоварищам и не пожалеть никаких сил для уничтожения фашизма, который водночасье прибрал к рукам власть во франкистской Испании.

– Ну что же, – неопределенно проговорил Поляков, по второму,а потом и по третьему разу прочитывая заявления, – ситуация не кажется мнетакой уж тревожной, как вы ее представляете, товарищ Власенко. Ну, разумеется,официально Советский Союз не вмешивается во внутренние дела стороннегосуверенного государства, и нет никаких официальных заявлений о том, что нашастрана якобы помогает республиканцам. Однако слухи, что в составе интербригадмного советских людей, сами знаете, товарищ Власенко, отнюдь не ложны. Другоедело, что посылают в Испанию не каждого, далеко не каждого! Думаю, заявлениятакого рода лишь проявление романтического, вполне естественного желаниябороться за торжество наших идеалов в горячей точке планеты, каковой сейчасявляется Испания.

Он говорил кругло и обстоятельно, по опыту зная, что этаманера прибавляет ему веса и уважения в глазах вспотевшего от служебногоусердия военкома. Всякий номенклатурщик был до одури заболтан всевозможнымисовещаниями, собраниями и оперативками, а потому моментально соловел и млел,когда при нем начинали изъясняться так, как сейчас делал опытный, профессиональный,отъявленный демагог, лжец и болтун Егор Егорович Поляков.

– Честно признаюсь, я и сам подавал заявление в своюпартийную ячейку об отправке в Испанию, – продолжал он. – И получил отказ.Архинеобходим для борьбы с внутренним врагом! Но я вполне могу понять чувстватех, кто эти заявления писал. А что возмущает вас, товарищ Власенко?