Нашла себе блондина! - Екатерина Вильмонт

– Эх, знали бы вы, как я мечтала выйти замуж уже счетырех лет! Спросите, почему? Потому что бабка моя, когда я чего-то хотела,давала мне подзатыльник и ворчала: «Вот замуж выйдешь, тогда и будешь хотеть!»

Так что сами понимаете! А когда подросла немного, то мечталане просто выйти замуж, а непременно за геолога! Уж если не за дядю Яшу, то хотьза какого-нибудь!

Потому что если было в жизни что-то хорошее, интересное, этовсегда было связано с геологами. Я должна объяснить? Ладно, слушайте!

Я выросла в поселке со странным названиемКусьё-Александровский Горнозаводского района Пермской области, на реке Чусовой,на улице Углежжения. Знаете, что это такое? Там раньше жили углежоги. Правда,когда я родилась, никаких углежогов уже и в помине не было.

Сам поселок стоял на одной стороне реки, а наша улицарасполагалась на другой. За ней начинался лес, в лесу даже медведи встречались,а уж грибов… Дома на улице Углежжения были деревенские, крепкие, с крытымидворами, а поленницы складывали за воротами, никто дров не воровал, некомувроде… Да и домов – раз два и обчелся, некоторые и вовсе заколоченные стояли.

Детей на улице двое было, я да Женька, на три года менястарше, он со мной водиться не желал, все норовил за речку, к большим ребятамбегать. Теперь-то, кое-что в жизни повидав, понимаю я, что убожество в поселкежуткое было – пятиэтажки сраные, пылюга, не то что на нашей улице, а тогдаказалось: за речкой настоящая жизнь. Правда, бабка говорила: за речку пойдешь,я тебе такую трепку задам, до свадьбы не заживет… Рука у бабки тяжелая была, ислово она свое всегда держала.

Вообще, бабка моя суровая была женщина, да и некогда ей былосо мной лялькаться, на ней одной какое хозяйство держалось, люди просто дивудавались! Две коровы, козы, куры, гуси, овцы, огород и даже пасека небольшая, аеще лошадь по кличке Жиган… И со всем этим бабка управлялась в одиночку.Родители мои на Север подались, за длинным рублем. Я с ранней весны до позднейосени одна гоняла по улице, домой только поесть забегала, а уж материлась, какпоследний забулдыга. Мне лет пять, наверное, было, когда приехали геологи, ониодин из двух наших домов, родителей моих, сняли. Вы спросите, мы богатые были?Нет, мы из кулаков… Бабка моя кулацкая дочка, с Украины они в Пермскую областькак раскулаченные попали, а колхозов там, почитай, и не было, кругом однилагеря… Ну, к тому времени, когда я родилась, лагерей уж поменьше стало, людямнекоторое послабление вышло, вот бабка моя и завела хозяйство, душеньку своюкулацкую потешить, как папка мой говаривал.

Умела работать старуха, ничего не скажешь. Я тоже работатьумею, только сельское хозяйство не по мне. Я в детстве мечтала геологом стать,да вот жизнь по-другому распорядилась. Так о чем это я? Ах да, о геологах…Приехала к нам в поселок геологическая партия из Москвы.

Наверное, к нам и раньше геологи приезжали, только я-то непомню. Было их человек десять, наверное, да, точно, семь мужиков и три женщины.Вот говорят, любви все возрасты покорны. Точно! Уж на что я сопливка была, асразу влюбилась! В главного ихнего, дядю Яшу… Начальник партии, так онназывался. Он красивый был, или мне казалось? Но таких я раньше никогда невидела. Волосы черные, борода темно-рыжая, а глаза голубые! И разговаривал оннегромко так, даже ругался, не повышая голоса, даже матерился. У него этокрасиво получалось.

Только он на меня внимания не обращал почти, так, иногда,мимоходом, по голове погладит или конфетку сунет, и все. А вот шофера большевсех со мной возились, как сейчас помню, одного Толькой звали, другого Витькой.Хорошие парни были, добрые. Женщины мной куда меньше занимались. Одна,повариха, целый день крутилась, ей некогда было, другая, пожилая, профессорша,все книжки читала, а третья в маршруты ходила с мужиками. Хотя нет, там ещеодна женщина была, ее тоже Таней звали, как меня. Неприятная, злая, всеноровила нажаловаться на кого-нибудь дяде Яше.

Ее не любили все, помню, я как-то на речке услыхала, онаодному из шоферов жаловалась на повариху: «Нет, ты подумай, целую кастрюлюмакарон собакам скормила! Разве ж это нормально?» А Толька отвечает: «А чего?

У нас уж с этих макарон сердце болит, а собакам все одножрать надо!»

Я забыла, у них еще две собаки было. Одна нормальная,большая, уши торчком, хвост пушистый, а вторая… Я таких тогда ни разу еще невидела: черная, голая, морда узкая, с рыжими подпалинами, хвоста, считай, нету,так, обрубочек. Я этого пса боялась до ужаса, одна женщина на Углежжения всеего чертякой звала, но он добрый вообще-то оказался. Марсом все его звали, каксейчас помню, а порода называлась «доберман», это я уж потом, когда в городежила, узнала.

Геологи все на целый день в маршрут уходили, в доме толькошофера оставались да повариха, ну и профессорша. Повариха тоже городская была,они с профессоршей целыми часами, бывало, разговаривали – и все о непонятном. Ашофера от скуки со мной возились, мыли меня – я чумазая вечно бегала, бабке-тонекогда, – причесывали, а Витька мне книжки с картинками показывал,картинки, правда, все какие-то некрасивые. А один раз дядя Яша с Толькойкуда-то на газике уехали, два дня их не было, а когда вернулись, дядя Яша мнецелый кулек конфет привез и несколько книжек, настоящих, детских, с красивымикартинками, а Толька – заколочки для волос с божьими коровками…

Вот радости было! Тогда я дядю Яшу еще больше полюбила…

Это какой же год был, наверное, семьдесят третий… Я знаете,как его любила? Я при нем раздетая ходить стеснялась, а вообще по улице в однихтрусах гоняла, материться тоже стеснялась, он мне один раз сказал: «Таня,нехорошо, когда девочка так ругается, неприлично это, понимаешь?

Ты уже большая, красивая, а рот откроешь, уши заткнутьхочется! Обещай, что больше не будешь». А я и не понимала, что ругаюсь, у насна Углежжения почти все так говорили, а уж Женька и вовсе. Бабка, правда, когдаслышала, подзатыльник давала, но ей же все некогда было, а когда дядя Яшасказал, что нехорошо это, я стала задумываться, не хотелось мне его огорчать…Но ведь еще поди разберись, какое слово ругательное, а какое нет, но мне шофераобъяснили. Они, правда, и сами через слово матюгались, но при мне стеснятьсяначали. Одним словом, мы друг на друга положительно влияли, понимаете?

А еще профессорша там любовь с Толькой крутила, хотя,наверное, в матери ему годилась. Он хороший был, красивый, ласковый… Я один разих вечером в огороде застала, прям между грядками, за этим самым делом.

Но я не удивилась, я это сколько раз у скотины видала, новсе ж таки профессорша, важная такая, между грядками с шофером… Малая была, апрочухала, что лучше не смотреть, когда люди… И никому про это не сказала.