Летнее убежище - Сьюзен Виггз

Долина Коренгал,

провинция Кунар,

Афганистан

Его завтрак состоял из сушеного, нарезанного длинными узкими, похожими на шнурки для ботинок, полосками вялого и безвкусного жареного картофеля и бледной глазуньи из сублимированных яиц, таращившейся на него из отделения подноса. Кружка была наполнена какой-то серо-коричневой бурдой, изображающей кофе, слегка забеленной порошковым молоком.

Под конец двухлетнего срока Росса Беллами тошнило уже от одного вида столовой. Он достиг своего предела. К счастью, сегодня был последний день его службы, похожий на все остальные — с однообразным до одури распорядком дня и ни на минуту не умолкающим ощущением тревоги. Из прикрепленного к его карману воки-токи доносились жужжание и потрескивание от помех, настолько привычно сливающихся со звоном посуды, что он едва их слышал. Экипажи санитарных вертолетов «дастофф» всегда были начеку в ожидании очередного вызова на эвакуацию раненых.

И долго ждать его не приходилось — они поступали изо дня в день чуть ли не каждый час.

Рация выдала позывной сигнал, и Росс резко отодвинул поднос с едой. По этому сигналу члены дежурного экипажа обязаны были немедленно оставить все свои дела: отложить вилку с насаженным на нее куском мяса сомнительного происхождения; бросить на стол карты, хотя в них оказалось сразу несколько козырных; прервать на середине предложения письмо любимой девушке, которому, возможно, суждено остаться незаконченным; вскочить с койки, когда тебе снился родной дом; оборвать на полуслове молитву; бросить бритву, не успев до конца побриться.

Экипажи скорой медицинской помощи гордились своей реакцией — взлет производился через пять-шесть минут с момента поступления вызова. Мужчины и женщины вскакивали и мчались к вертолетам, на ходу дожевывая пищу или вытираясь после душа, внутренне готовясь исполнить свой трудный и опасный профессиональный долг.

Росс скрипнул зубами, гадая, что приберег ему этот день, и надеясь, что судьба убережет его от вражеской пули. Ему позарез необходимо было дожить до увольнения. Росс знал, что его дед болен, и подозревал, что родители скрывают от него, насколько серьезна его болезнь. Он не мог представить себе деда немощным — это с его-то неуемной страстью к путешествиям, с его знаменитым раскатистым смехом, слыша который все вокруг невольно начинают улыбаться. Для Росса он был не просто дедом, а самым дорогим и близким другом с самого детства.

Он порывисто схватил последнее письмо деда и спрятал его в нагрудный карман летной формы, поближе к сердцу. Внезапное желание взять с собой это письмо пробудило в нем смутную тревогу.

— Идем, Лерой! — окликнул его командир экипажа Немо и, как всегда, пропел первые строки песни Get Up Offa That Thang.

По армейской привычке ребята прозвали Росса Лероем, как только узнали о его благополучной жизни. Привилегированные частные школы, учеба в престижном университете, известная семья сделали его объектом для насмешек.

Немо как-то назвал его Маленький Принц Лерой, затем сократил это до Лероя, и прозвище пристало к Россу.

— Иду-иду! — Росс размашисто шагал к вертолетной площадке. Сегодня вертолет поведут он и Рэнджер.

— Желаю удачи с новичком!

Значит, с ними полетит новобранец, которому предстоит впервые участвовать в операции. Что ж, он будет с ним внимательным и покладистым. Ведь если бы не новички, Росс навечно застрял бы здесь. А согласно полученному приказу, его срок подходил к концу. Через несколько дней он снова станет штатским, если только сегодня не вляпается в какую-нибудь переделку.

Новобранцем оказалась девушка по имени Флоренс Кеннеди, врач из Ньюарка, штат Нью-Джерси, с характерным для новичков решительным выражением лица, за которым скрывался жуткий страх.

— Какого черта вы медлите? — рявкнул Немо, проходя мимо нее. — Тащите поживее свою задницу на площадку!

Она побледнела от возмущения и замерла на месте. Росс ожег ее сердитым взглядом:

— Ну? В чем дело?!

— Сэр, я… Я не люблю грубых выражений, сэр.

Росс усмехнулся:

— Вам предстоит полет в зону боевых действий, и вы боитесь брани?! Все солдаты ругаются, придется вам к этому привыкнуть. Хуже солдат не ругается никто, зато и молятся они так, как никто другой. Не знаю, как вы, а я не вижу в этом противоречия. Да скоро вы и сами это поймете.

Казалось, она вот-вот расплачется. Росс хотел как-то успокоить ее, но не нашел слов. Черт, когда же это он растерял все нормальные человеческие слова, очерствев до того, что уже ровным счетом ничего не чувствует?

— Ладно, идемте, — коротко бросил он и, не оглядываясь, зашагал к вертолету.

Командир наземной службы крикнул, что машина к полету готова, и экипаж, экономя время, поднялся в кабину со шлемами в руках, чтобы надеть их уже на борту.

Росс слушал через головной телефон координаты и подробности вызова, сверяясь с разложенной на коленях навигационной картой. Таких вызовов они боялись больше всего — среди раненых военные и местные жители, район все еще в руках неприятеля. Их будут сопровождать вертолеты «апачи» с тяжелым вооружением, так как неприятель нагло обстреливал санитарные вертушки, хотя на их носу, фюзеляже и дверцах алеют красные кресты. Но экипаж вынужден был пренебрегать опасностью обстрела — на земле лежит раненый и нетерпеливо ждет самого важного сообщения: «К вам идет „дастофф“». Для тех, кто истекает кровью на поле сражения, летающая скорая помощь — единственная надежда остаться в живых.

Через несколько минут они уже летели на север над покрытыми вечнозеленой растительностью горами провинции Кунар. Росс всегда испытывал сильнейшее нервное напряжение во время полетов на полной скорости над острыми вершинами гор, густыми лесами и серебристыми лентами рек. Непрестанный гул мотора и строгие правила вынуждали экипаж обмениваться лишь необходимыми замечаниями по шлемофонам. Полет навстречу неведомой опасности был ежедневным испытанием, но Росс так и не смог к нему привыкнуть. «Последний вылет, — твердил он себе, — это твой последний вылет, держись, приятель!»

Долина Коренгал была самым прекрасным в мире местом — но и самым коварным. Здесь вертолеты подстерегали ракеты «земля‒воздух», артиллерийские обстрелы и даже тросы-ловушки, протянутые от одной вершины скалы к другой. Они летели над ландшафтом изумительной красоты, наблюдая, как то и дело сверкают вспышки пулеметных очередей и поднимаются зловещие клубы дыма. Каждый из них означал смертельное оружие, нацеленное на вертолеты.

Росс запоминал интервал между замеченной вспышкой и ударом — раз, два, три биения сердца, и снаряд достигал какой-то цели.

Сопровождающие вертолеты обрушили мощный огонь на точки, откуда стреляли из пулеметов, обеспечивая возможность снизиться санитарной бригаде.