Дикое сердце [= Огненный омут ] - Симона Вилар

Воин, прекрасный особой северной красотой викинга, и хрупкая женщина с ослепительно рыжими волосами стояли на корме огромного корабля-драккара и, улыбаясь, глядели на восторженно встречавшую их в Руане толпу.

Роллон Нормандский оставил свою прежнюю жену, угрюмую и бесплодную Снэфрид — злые языки утверждали, что она была настоящей ведьмой, — и привез из Байе себе новую невесту, которая уже ждала от него ребенка. Ее звали Эммой, и у нее было забавное прозвище Птичка.

Новоиспеченный правитель мечтал основать свою династию, однако его скандинавская жена, загадочная колдунья Снэфрид, никак не могла родить наследника, поэтому Ролло, по своему языческому разумению, бросил стареющую бесплодную женщину и заполучил новую невесту.

Избранница языческого повелителя Нормандии, которую прозвали Птичкой за прекрасный голос и хрупкую красоту, была в родстве с самим королем Карлом Простоватым, а также с наиболее могущественным герцогом Робертом Парижским. И хотя девушку продолжали называть по титулу ее приемных родителей Эммой из Байе, но сегодня, встречая эту прекрасную пару в порту столицы, еще никто не знал, что повлечет за собой союз завоевателя с Севера и франкской принцессы. Ибо Эмма Птичка была христианкой, а Роллон оставался во всех смыслах язычником.

Правда, при дворах франкских правителей поговаривали, что Ролло по-настоящему пленен невестой, что этого варвара и девушку из Байе связывает чувство, та самая всепобеждающая страстная любовь, о которой поют в песнях, восхваляют в сказаниях, но которая является самым настоящим чудом, когда обнаруживается в мире простых смертных.

Роллон Нормандский и христианка Эмма… Что повлечет за собой столь странная партия?

Весть о новом браке правителя Нормандии достигла столицы еще до того, как корабль с оскаленной драконьей мордой на носу бросил якорь в гавани города. Толпы людей с ночи заполонили набережную и мост над рекой, они шумели, выкрикивали приветствия, ликовали. Здесь собирались пришельцы с Севера с семьями, франки, саксы, бретоны, евреи — все, кому последние мирные годы под властью Ролло дали возможность передохнуть от войн и набегов, зажить спокойной оседлой жизнью. Нормандия при Ролло ожила. Когда-то разоренная, опустошенная войнами и грабежами, теперь она приветствовала своего правителя и его избранницу. В городе вот уже несколько дней шли приготовления к пиру, и теперь толпа, волнуясь, приветствовала тех, ради кого велись все эти приготовления.

Люди любовались молодой парой, желали им счастья. Ибо Ролло и его избранница действительно были поистине прекрасны. Конунг был очень крупным, привлекательным мужчиной, с широкими плечами и мощной грудью воина.. Резкие черты лица — квадратный, немного выступающий подбородок, высокие скулы, жесткая, будто прорисованная, линия рта, тонкий прямой нос — только усиливали притягательность светло-серых глаз, холодно контрастировавших с смуглым обветренным молодым лицом. Густую гриву длинных русых волос сдерживал блестящий серебряный обруч.

Его избранница была просто красавицей. Густые длинные медно-рыжие волосы растрепались на ветру и словно пылали огненным жаром, обрамляя нежное белое лицо. Цвет лица, волосы, казалось, составляли яркий контраст с темным бархатом глубоких карих глаз, искрящихся счастливым блеском из-под длинных, загнутых на концах, ресниц. Ровные мелкие зубы сияли в улыбке, на нежных щеках играли ямочки. Она смеялась, махала рукой, явно наслаждаясь этой шумихой и всеобщим вниманием, Ролло, глядя в ее счастливое, разрумяненное ветром лицо, тоже улыбался, откровенно любуясь ею. Помимо красоты, в глазах этой девушки был какой-то особенный живой блеск, движения легки и исполнены грации.

Эмма Птичка была среднего роста, но рядом с рослым, крупным северянином выглядела особенно хрупкой и маленькой. На теплом апрельском ветру, в облегающем светлом шерстяном платье, она казалась очень изящной. Во всей ее долгоногой тонкой фигуре еще чувствовалось что-то подростковое, даже детское, и это тем более умиляло толпу, ведь все уже знали, что она ждет ребенка от этого огромного Ролло.

Конунг Нормандии белозубо смеялся, левой рукой то и дело прижимая к себе невесту. Она родит Ролло наследника, мальчика, которого с нетерпением ждали все его подданные. Это было тем более долгожданно, ибо он решил объявить Эмму своей законной женой.

Сам Роллон лишь недавно присвоил себе титул правителя Нормандии. Этот язычник, объявленный у себя на родине в Норвегии вне закона, решил стать королем благодатных христианских земель северных франков, силой оружия своих бесстрашных и беспощадных воинов захватил их и заставил подчиняться своим законам. Теперь он отстаивал завоеванную им территорию и от франков, и от бывших соотечественников, время от времени покидавших свою холодную и скудную родину ради дерзких набегов на богатые земли.

Его прежняя жена была бесплодна, угрюма и таинственна, за что ее недолюбливали в Руане. Эти люди, считавшие себя уже нормандцами, нуждались в династии северянина, дабы быть уверенными, что род правителя, с которым они познали мир, не прервется и они и дальше будут жить под властью того, кто дал им защиту и процветание.

Когда драккар причалил и стукнулся бортом о бревенчатый настил длинной пристани, конунг Ролло легко подхватил свою невесту на руки и спрыгнул со своей драгоценной ношей на причал. Все его движения были уверенными, двигался он удивительно легко. И все же Эмма на миг испугалась, охнула и, зажмурив глаза, крепко обвила его шею. Но Ролло лишь улыбнулся и легко понес сходнями наверх.

Толпа довольно загудела и разразилась криками ликования, когда он вместе со своей ношей повернулся к ним и громко выкрикнул приветствия. В воздухе стоял шум и лязг оружия, когда воины по старинному обычаю ударяли мечами по щитам, выражая свое одобрение происходящему.

Эмма счастливо смеялась, болтала ногами, разглядывая людную пристань. Правда, на миг улыбка застыла на ее губах, когда она бросила взгляд на сиявшие кресты на аббатстве Святого Мартина-за-мостом. Она согласилась стать женой языческого правителя Нормандии по его варварскому обряду, без венчания в церкви, и поэтому колокола христианских храмов молчали.

В аббатстве уже знали, что этот брак не укрепит в Нормандии веру в Спасителя, что язычник Ролло останется верен своей вере бога войны Одина и что, несмотря на всю его любовь к рыжей христианке Эмме, ей так и не удалось наставить его на путь истинный.

— Что с тобой, Птичка? — участливо спросил Ролло, увидев, как облачко грусти тенью проскользнуло по челу его невесты. — Разве ты не счастлива?

«Я не выполнила то, чего от меня ждали, и не спасла душу Ролло от геенны огненной! Однако, видит Бог, никто не убедит меня, что я рано или поздно не настою на своем».

Она ничего не ответила, а, тряхнув своими роскошными волосами, нежно приникла к груди Ролло.