Мятеж - Нора Робертс

Лес Гленроу, Шотландия, 1735 г.

Они прибыли в сумерках, когда жители деревни вкушали вечернюю пищу. В холодном ноябрьском воздухе вился над трубами дым от горящего торфа. Неделю назад выпал снег и теперь поблескивал в лучах заходящего солнца на замерзшей земле под голыми деревьями. Вечернюю идиллию нарушил громоподобный звук приближающейся конницы, заставляющий мелких животных в лесу разбегаться в поисках убежища.

Сирина Мак-Грегор сняла с колена маленького брата и подошла к окну. Она подумала, что ее отец со своими спутниками рано возвращаются с охоты, но не было слышно ни приветственных криков из близлежащих коттеджей, ни взрывов смеха.

Сирина приникла к холодному стеклу, вглядываясь в сумрак и борясь с возмущением, что ей, девушке, не позволили участвовать в охоте.

Вот Колл поехал с отцом, хотя ему едва исполнилось четырнадцать и он был далеко не так опытен в обращении с луком, как она. Но ему разрешали охотиться с семи лет. Сирина надула губы, всматриваясь в окно. Теперь ее старший брат несколько дней не будет говорить ни о чем, кроме охоты! А ей остается только прясть.

Маленький Мэлколм начал хныкать, и Сирина стала машинально покачивать его, глядя на дорогу между фермами и коттеджами.

— Тише! Папе не понравится, если он, войдя в дом, услышит, как ты хнычешь. — Но что-то заставило ее прижать ребенка ближе и нервно взглянуть через плечо на мать.

В комнате горел свет, и из кухни доносился аппетитный запах жаркого. Все в доме выглядело чистым и опрятным. Сирина, ее мать и младшая сестра Гвен добивались этого весь день. Полы были выскоблены, столы отполированы. Ни в одном углу не было паутины. Руки Сирины начинали болеть при одной мысли о недавней уборке. Все было выстирано, и в сундуках лежали маленькие саше с сухой лавандой, которые так любила ее мать.

Так как отец был лэрдом [1], они владели лучшим домом в округе, крытым красивым голубым шифером. Мать следила, чтобы нигде не было ни пылинки.

Все казалось обычным, но что-то заставило сердце Сирины биться чаще. Схватив шаль, она завернула в нее Мэлколма и открыла дверь, ожидая увидеть отца.

Ветра не было, и нигде не слышалось ни звука, кроме стука лошадиных копыт о замерзшую землю. Должно быть, они вот-вот появятся на холме, подумала Сирина. Услышав первый крик, она отшатнулась, но тут же выпрямилась и шагнула вперед, но мать окликнула ее:

— Сирина, вернись в дом. Быстро!

Фиона Мак-Грегор, чье красивое лицо было напряженным и бледным, едва ли не бегом спускалась по лестнице. Ее волосы такого же рыжевато-золотистого оттенка, как у Сирины, были заколоты сзади и повязаны лентой. Она не поправила их, как всегда делала перед возвращением мужа.

— Но, мама…

— Скорее, девочка, ради бога! — Фиона схватила дочь за руку и втащила внутрь. — Отнеси ребенка наверх к сестре и оставайся там.

— Но папа…

— Это не твой отец.

Всадники поднялись на холм, и Сирина увидела не охотничьи пледы Мак-Грегора, а красные мундиры английских драгун. Ей было только восемь, но она слышала рассказы о грабежах и угнетениях, а жизненного опыта в ее восемь лет было достаточно, чтобы испытывать негодование.

— Что им нужно? Мы ничего не сделали.

— Не обязательно что-нибудь делать — достаточно существовать. — Фиона закрыла дверь и заперла ее на засов, понимая, что это скорее вызов, чем возможность удержать незваных гостей от вторжения.

Маленькая худощавая женщина стиснула плечи девочки. Хотя Фиона была любимой дочерью снисходительного отца и обожаемой женой любящего мужа, она не была слабой. Возможно, поэтому все знакомые мужчины испытывали к ней уважение и привязанность.

— Иди наверх в детскую, Сирина. Пусть Мэлколм и Гвен остаются там с тобой. Не выходите без моего разрешения.

Долину снова огласили крики и отчаянные рыдания. В окно они увидели, как соломенную крышу стоящего чуть поодаль коттеджа охватило пламя. Фиона могла лишь благодарить Бога за то, что ее муж и сын еще не вернулись.

— Я хочу остаться с тобой. — В зеленых глазах Сирины блеснули слезы. Но ее рот, который отец называл упрямым, плотно сжался. — Папа не хотел бы, чтобы я оставила тебя одну.

— Он хотел бы, чтобы ты делала то, что тебе говорят. — Видимо, лошади остановились у двери, потому что Фиона услышала звяканье шпор и голоса мужчин. — Иди. — Она повернула дочь и подтолкнула ее к лестнице. — Следи за малышами.

Мэлколм снова захныкал, и Сирина побежала вверх по лестнице. Она была на площадке, когда услышала, как взломали дверь. Повернувшись, Сирина увидела мать, стоящую перед полудюжиной драгун. Один из них шагнул вперед и поклонился. Даже издалека Сирина заметила, что жест выглядел оскорбительно.

— Сирина? — окликнула маленькая Гвен с лестницы наверху.

— Возьми Мэлколма. — Сирина передала ребенка в пухлые ручонки пятилетней Гвен. — Иди в детскую и закрой дверь. — Она понизила голос до шепота. — Быстро. Постарайся, чтобы он вел себя тихо. — Из кармана фартука Сирина достала конфету. — Возьми это и уходи, пока они нас не увидели. — Присев у перил, она продолжала наблюдать.

— Фиона Мак-Грегор? — осведомился драгун с причудливыми шевронами.

— Я леди Мак-Грегор. — Фиона расправила плечи. Теперь она думала лишь о том, как защитить своих детей и свой дом. Поскольку борьба была невозможной, она использовала единственное доступное оружие — достоинство. — По какому праву вы вломились в мой дом?

— По праву королевского офицера.

— Как ваше имя?

— Капитан Стэндиш к вашим услугам. — Он стягивал перчатки в надежде увидеть на лице женщины страх. — Где ваш муж… леди Мак-Грегор?

— Лэрд и его люди охотятся.

Стэндиш подал знак, посылая трех человек обыскать дом. Проходя, один из них опрокинул стол. Фиона не двинулась с места, хотя во рту у нее пересохло. Она знала, что офицер может приказать поджечь их дом с такой же легкостью, как коттеджи их арендаторов. Было мало надежды на то, что их защитят ее титул или титул мужа. Оставалось только сохранять спокойствие и отвечать оскорблением на оскорбление.

— Как видите, здесь только женщины и дети. Вы выбрали неудачное время для вашего… визита, если хотели поговорить с Мак-Грегором или его людьми. Или, возможно, потому вы и ваши солдаты так отважно ворвались в Гленроу.