Память. Пронзительные откровения о том, как мы запоминаем и почему забываем - Элизабет Лофтус Страница 8

Когда мы говорим о памяти, мы обычно имеем в виду долговременную память. Некоторые психологи сравнивают КВП и ДВП с письменным столом. Столешница – это КВП, а выдвижные ящики и папки – это ДВП. Письма, документы и другие бумаги, лежащие сверху, собраны из разных источников: какие-то из них поступили недавно, а какие-то извлечены из ДВП, где обычно хранятся. Материалы, разложенные на столе, можно использовать, чтобы ответить на письмо или решить проблему. Если они больше не нужны, их можно убрать в ящик или в шкафчик с документами. В памяти все аккуратно разложено: материалы из каждой папки кладутся на место после того, как вы ими воспользовались. Но это не идеальная аналогия. Материалы, временно перемещенные в КВП, на самом деле не удаляются из ДВП.

Долговременная память – это своего рода постоянное хранилище фактов. В ней содержатся воспоминания обо всех произошедших в жизни человека событиях. Она практически безгранична, и ей, похоже, не страшны перегрузки, а это удивительно, учитывая, что наш мозг занимает относительно мало места. Но проблема не в количестве места для хранения. Чтобы мы могли успешно пользоваться этой огромной библиотекой знаний, должен быть какой-то план или схема того, как сортируется хранящаяся в ней информация. Иначе мы ничего не смогли бы там отыскать. Где-то в уме каждого человека живет первоклассный библиотекарь.

Как классифицируется информация, хранящаяся в долговременной памяти? Уместной кажется аналогия с библиотекой и карточным каталогом или с книгой и алфавитным указателем. Карточный каталог или алфавитный указатель помогает найти нужный нам материал. Схожим образом мы используем «указатели» для поиска информации в каталоге долговременной памяти. Вы можете найти путь к воспоминанию о бассейне в доме тети Бет, подумав о бассейнах вообще или услышав, как ваша сестра говорит: «Помните, как прошлым летом мы гостили у тети Бет?» Чем больше у нас способов индексирования того или иного отрезка информации и чем больше ассоциаций с ним связано, тем проще его вспомнить. Нельзя забывать, что в нашей умственной картотеке хранятся не видеоклипы и не аудиозаписи жизненных событий. Особенно веселый день рождения мог длиться всего три часа, но если бы ваш друг столько же времени вам о нем рассказывал, то показался бы страшным занудой. Мозг сохраняет лишь квинтэссенцию происходящих событий. Словно редактор, он выбрасывает все самое скучное, подчеркивая интересные моменты и создавая между ними перекрестные ссылки для удобства хранения. Хотя системы памяти у разных людей организованы схожим образом, память каждого человека уникальна. Дело в том, что память – это хранилище воспоминаний из жизни, а у каждого человека они разные.

Исследование так называемых ментальных карт – существующих в нашей голове понятийных картин окружающего мира – показало, что мир по-разному отражается в памяти разных людей. Три группы участников, проживавших в округе Лос-Анджелес, должны были нарисовать ментальную карту города. Их рисунки различались в зависимости от того, где именно они жили и к какой социальной прослойке принадлежали. ^[12] Белые участники из Вествуда (расположенная неподалеку от самых роскошных районов часть города, где находится Калифорнийский университет), относящиеся к высшим и средним слоям общества, рисовали намного более детальные ментальные карты, чем темнокожие жители окрестностей Уоттса (район, известный напряженной социальной и расовой обстановкой) или латиноамериканцы из Бойл-Хайтс (район, известный как место, где исторически оседали иммигранты). Представители высшего и среднего класса воспринимали Лос-Анджелес как огромный город со множеством интересных районов. Их ментальные карты охватывали большие расстояния от Тихоокеанского побережья до долины Сан-Фернандо на севере, простирались на восток за границы деловых кварталов, а на юге доходили до самого Лонг-Бич. Темнокожие участники, проживавшие на бульваре Авалон в окрестностях Уоттса, рисовали гораздо более примитивные карты, изображая в основном лишь главные улицы, ведущие в центр города. Отдаленные районы, такие как Санта-Моника, не были толком соединены с той частью города, где они жили. Ну и наконец, на картах латиноамериканцев не было почти ничего, кроме нескольких улиц, здания мэрии и остановки, откуда отходили автобусы, – видимо, именно на этом виде транспорта большинство из них покидали свой маленький мирок и возвращались в него. Ясно, что на наше представление об окружающем мире влияет множество факторов. Ментальная карта любого человека испещрена пространственными искажениями. Однако память каждого из нас по-своему богата.

Еще один наглядный пример уникальной пространственной необъективности нашей памяти – это «Карта США в представлении жителей Бостона». Юмористический рисунок Дэниела Уоллингфорда бьет не в бровь, а в глаз. По мнению бостонцев, их город находится в самом сердце Новой Англии. Сама Новая Англия кажется им главным регионом страны, и соответственно приобретает в их представлении гигантские размеры. Полуостров Кейп-Код превращается в территорию колоссальных размеров, притягивающую торговлю и культуру со всего мира. Нью-Йорку и Вашингтону – слегка нагловатым молодым городам – отводится надлежащее место где-то в глубинке. Разумеется, они представляют собой лишь перевалочные пункты на пути в западные прерии. Питтсбург размещен где-то неподалеку от Сент-Луиса, а большая часть Среднего Запада просто показана как одно целое.

Ментальные карты. На этой странице мы видим Лос-Анджелес глазами белого человека высшего или среднего класса из Вествуда. На следующей странице представлены сильно отличающиеся от него варианты, нарисованные темнокожими и испаноговорящими жителями округа (P. Gould, R. White, 1974)

Ментальные карты Лос-Анджелеса, нарисованные темнокожими жителями окрестностей Уоттса