Я плохая мать? И 33 других вопроса, который портят жизнь родителям - Екатерина Кронгауз Страница 12

Каждую неделю я решила описывать на сайте издания “Сноб” “проблемный кейс” – про своих детей или про знакомых. А любой желающий мог дать совет, как действовать в описываемой ситуации. Такая вот народная педагогика. Правило было лишь одно: не критиковать прошлое воспитание, а только давать советы на будущее.

Первый заход был совсем детский – я описала правила игры, описала своих детей и спросила совета, как быть с тем, что Лева плачет, когда я ухожу из дома.

Ну, из ста комментариев там и тут семь человек посоветовали что-то конкретное, спасибо им за это.

Все остальные оказались куда более изощренными. Я предполагала, что люди любят давать советы о воспитании детей; не предполагала я, что большая часть этой любви заключается в том, чтобы давать советы о том, про что не спрашивали. Я спросила, как сделать, чтобы сын не убивался так, когда я ухожу из дома, а мне посоветовали заняться его речью, потому что она серьезно отстает, уделять больше времени своему ребенку, сходить к психологу, воспитывать себя; объяснили, что ребенок мой не способен меня понимать; врач-психиатр сказал, что решение проблемы начинается с ее признания, что мне пора отказаться от иллюзии, будто мой ребенок меня понимает, и сходить к врачу. И все это из-за фразы “все понимает, но слов произносит буквально семь-восемь” про ребенка в 2 года и 8 месяцев; впрочем, об этом чуть позже. Вообще я увидела с тех пор, что на любой вопрос о ребенке, заданный в обществе большого количества матерей, самый главный ответ: бегите к психологу сами, ведите к психологу ребенка. Одна мать, например, спрашивала в родительском сообществе Momshare: что делать, 12-летняя девочка зимой носит только кеды и легкую куртку? Все как один ответили, что ей надо к психологу.

Я безусловно уважаю психологию, и детскую психологию в том числе, я считаю даже, что хороший психолог не может навредить, я даже училась на психолога. Но дело в том, что хороших психологов мало и помогают они тем, что правильно задают вопросы, зато плохих много – и они дают советы. Психология стала какой-то новой религией в родительском сообществе, наравне с грудным вскармливанием до 3–4 лет. Если ходишь к психологу – то вроде уже и раздражаешься на ребенка согласно норме, не понимаешь его в рамках выстраивания дистанции; в общем, все уже происходит немножко с благословения. Ну а то, что психолог всем не помешает, вообще не ставится под сомнение.

Интересно тут было другое – абсолютная, непоколебимая презумпция неадекватности матери. Мать – она либо “кукушка”, либо “наседка”. Либо “аморальна”, либо “зациклена”. Ну а если по отношению к детям звучит из ее уст слово “эксперимент”, то попросту дура и/или сволочь. Слушать чужие советы и пользоваться ими?! Как такое возможно?! Ну, потому что:

Да и какая же мать

Согласится отдать

Своего дорогого ребенка —

Медвежонка, волчонка, слоненка, —

Чтобы несытое чучело

Бедную крошку замучило!

– и, конечно, ей обязательно надо к психологу.

Хочу заметить, что все родители экспериментируют над своими детьми и пользуются чужими советами. Любая тактика воспитания, отсутствие тактики, выстраивание тактики – эксперимент. Поход к психологу с ребенком – эксперимент. Воспитываете, как вас воспитывали? Нет? В гармонии? В любви? Носите на руках? Кормите по часам? По требованию? Ну вы экспериментатор. Режим, отсутствие режима, сбой режима, путешествие, поход в подготовительную школу – все это эксперимент над детьми. Купили конфету, когда он попросил? Не купили конфету?! Разница в этих экспериментах только в том, сколько этим способом пользовалось родителей до вас. Ну, и еще в том, чего вы, собственно, хотите.

У меня нет четких представлений о том, какими должны стать мои дети. Моя тактика воспитания почти всегда нацелена не на будущее, а на настоящее. В смысле, когда я не покупаю Леве каждую конфету и каждую машинку, которую он просит, я думаю не о том, что он вырастет эгоистом и потребителем, я просто не хочу ее покупать в каждом следующем ларьке.

Мои дети должны быть довольны в меру, в меру прекрасны, воспитанны и удобны в быту, и мы должны быть рады друг другу в данный момент, а не в какой-то момент в будущем. Потому что о будущем я подумаю завтра. И потому что я считаю, что бы ученые там ни говорили, воспитание – это черный ящик. Ты никогда не знаешь, что из него в итоге выйдет, и все, чего хотелось бы, это неплохо жить в этом черном ящике вместе с детьми прямо сейчас. Но я стараюсь никогда не осуждать чужую тактику воспитания – именно потому, что все вольны экспериментировать над своими детьми так, как им вздумается. Мне в голову не приходит считать, что нормальные родители (ну, те, которые хорошо относятся к своим детям) причинят непоправимый вред своему ребенку своим способом укладки спать или покупкой машинок. Себе – возможно, но это их личное дело. Хочешь растить его в гармонии, расти на здоровье. Хочешь верить, что от этого он станет счастливей других, не выросших в гармонии, – верь. Хочешь думать, что раннее развитие – это здорово, развлекайся чем хочешь. Хочешь придерживаться альфа-теории, прекрасно. Вот одна знакомая мне мать искала психолога, который бы приходил заниматься по несколько часов в день развивающими играми с ее, я не шучу, десятимесячной дочерью. Так пусть. А я когда-то прочла, что раннее развитие к средней школе уравнивается с обычным развитием, и до сих пор считаю, что все типы воспитания в подростковом возрасте смывает и только какие-то инстинкты остаются: сидеть за столом, вставать, когда старшие входят, здороваться, прощаться, место уступать, не визжать в публичных местах, не колотить других, не рыдать по любому поводу. А все остальное деформируется каким-то таким загадочным образом от окружения, первой влюбленности, школы, климата, внешности, количества братьев и сестер, от того, что в эти годы показывают в кино, от того, что в этот момент происходит в стране. И бессмысленно даже пытаться это заранее просчитать.

Но и учить собственных детей сидеть за столом оказывается непросто. Потому что долгое время твой ребенок вызывает у тебя только умиление. Когда он впадает в истерику, и ложится лицом на пол, и колотит ножками по полу – кажется, что это ужасно смешно. Маленький, толстый, глупый, обиженный, как самый настоящий. Или когда он дерется и отбирает у кого-нибудь игрушку – понимаешь, что нехорошо, но как же трогательно он это делает, какой он сильный, какой смешно невозмутимый. Дело в том, что мне, например, было всегда очень интересно наблюдать за тем, как устроено у моих детей более-менее все. Какие они в обиде, в ярости, в ревности, в стрессе, в усталости, в желании сделать больно и назло. Наблюдать, как те, у кого недавно на УЗИ еще даже не было ни имени, ни ножек, ни ручек – одно сердце, испытывают совершенно взрослые эмоции и проявляют их как-то, в том числе и нехорошо, – это так же удивительно и прекрасно, как когда они начинают класть руку под голову, когда спят, или закидывать ногу на ногу, когда сидят. Правда, это касается только своих детей – чужие, конечно, капризничают отвратительно, хочется их воспитать поскорее.