Большой шеф Красной капеллы - Валентин Томин Страница 8

Личность резидента советской военной разведки во Франции Жильбера (Леопольда Треппера) была установлена, но наказать его удалось лишь после окончания войны.

В тот памятный день — 21 июня Леопольд Треппер вместе с Лео Гроссфогелем приехал в Виши, где тогда находилось советское посольство. Нарушив все правила конспирации — экстремальная ситуация диктовала свои решения и поступки, — они вошли в дом, где проживал советский военный атташе.

Генерал И.А. Суслопаров, видимо, недавно проснулся и был еще в домашнем халате. Сонно протирая глаза, он весьма удивился их раннему и неожиданному визиту. Все понимали, что вишийская полиция зорко следит за теми, кто осмеливается посещать советские учреждения, в особенности такое, как это. Он стал грубо выговаривать Леопольду Трепперу, но тот, извинившись, прервал его.

— По моим совершенно достоверным данным, — сказал Треппер, — завтра, 22 июня, на рассвете, гитлеровцы нападут на Советский Союз.

Но, как всегда недоверчивый, И.А. Суслопаров попытался переубедить незваных гостей.

— Вы заблуждаетесь, — объяснил он. — Я встречался с японским военным атташе, только что прибывшим из Берлина. Он меня заверил, что Германия не готовится к войне против СССР. На него можно положиться.

Леопольд Треппер не согласился с благодушными рассуждениями генерала и продолжал настаивать на немедленной отправке шифровки в Москву, ссылаясь на абсолютную достоверность своих сведений, пока тот не распорядился отправить срочное сообщение в Центр.

Никогда не забудут советские люди те тревожные минуты воскресного утра 22 июня 1941 г., когда московское радио прервало свои передачи и все услышали правительственное сообщение: среди ночи без объявления войны фашистские орды внезапно вторглись в пределы нашей страны.

Началась Великая Отечественная война советского народа против гитлеровской Германии.

Теперь, много лет спустя после того трагического дня, нам известно, что И.В. Сталин проигнорировал сообщения советской разведки о готовящейся войне и фактически подставил народы СССР под удар гитлеровской агрессии.

Миллионы людей, чудом избежавшие страшных щупальцев ГУЛАГа, уничтожались теперь на полях сражений, жизнью своей расплачиваясь за преступные просчеты и недомыслие сталинского руководства.

За первые три недели военных действий Красная Армия вынуждена была оставить Латвию, Литву, Белоруссию, Молдавию и большую часть территории Украины.

Гитлеровские армии неудержимо рвались к Москве.

30 сентября 1941 г. началась битва за столицу СССР.

23 ноября германские войска обошли наши части северо-восточнее и юго-западнее города Клина, нанесли удар на Яхрому и Красную Поляну и оказались всего лишь в 27 км от Москвы.

1 декабря гитлеровцы прорвали нашу оборону в центре Западного фронта на участке севернее Наро-Фоминска. Вражеские танки и мотопехота устремились вдоль шоссе на Кубинку, затем, потеряв почти половину танков, свернули на Голицыно. Здесь на них обрушились контрудары 33-й и 5-й армий. Попытка врага прорваться к Москве была сорвана.

Спустя несколько дней началось контрнаступление советских войск, которое завершилось разгромом гитлеровцев.

«Теперь, — писал впоследствии бывший командующий 4-й немецкой армии Блюментрит, — даже в ставке Гитлера вдруг поняли, что война в России по сути дела только начинается...»

Многие радиограммы, посылавшиеся из-за рубежа, так и не достигли Центра, германо-советский фронт так стремительно отодвигался на восток, что радиоприемные устройства были не в состоянии остановиться надолго в каком-то определенном месте. Кроме того, в тяжкие дни октября 41-го, когда подразделения Генштаба и ГРУ спешно готовились к эвакуации в Куйбышев, кто-то из сотрудников впопыхах сжег книгу с кодом. А пока нашли другую, прошло довольно много времени.

24 июня 1941 г. в 3 часа 58 минут станция службы радиоперехвата в городе Кранц близ Кенигсберга впервые запеленговала сигналы неизвестной станции, которая вела передачи из Берлина. По окончании передачи «пианист» получил «квитанцию» из Москвы. Во всех шифровках, запеленгованных службами абвера, были одни и те же позывные: «ПТХ... ПТХ...» До сентября 1941 г. таких радиограмм, переданных из Берлина, Парижа и Брюсселя, насчитывалось до 250 штук.

Сообщение о радиопередатчиках, работающих в самом сердце фашистского Третьего рейха и передающих свои шифровки в столицу СССР, привело в ярость гитлеровских заправил. По указанию Гитлера была создана специальная группа по координации действий абвера, СД и гестапо, которой было поручено вести охоту за неизвестными «пианистами». Позже, в 1942 году, из этого подразделения возникнет зондеркоманда «Ди Роте Капелле».

В тяжелые для Советской страны дни осени 1941 г. связь с Центром была нерегулярной, радистам приходилось немало потрудиться, чтобы получить подтверждающую «квитанцию» из Москвы.

Абверовская служба радиопеленгации в Брюсселе в ночь на 13 декабря 1941 г. упорно прослушивала эфир, но вражеские станции молчали... В ту ночь гитлеровцы совершили внезапный налет на одну из квартир в доме на ул. Атребат, где, по их предположениям, могла находиться неизвестная радиостанция. Им, если так можно сказать, посчастливилось в ту ночь, в квартире оказались шифровальщики и радисты Софи Познаньска и Давид Ками, хозяйка этой квартиры Рита Арну. При обыске было обнаружено около ста зашифрованных радиограмм, а в подвале дома, в куче угля, найдена рация.

Еще в начале декабря 41-го года Леопольд Треппер получил тревожную записку от Софи Познаньски о том, что в особняке на ул. Атребат сложилась ненормальная обстановка. Когда он одиннадцатого числа приехал в Брюссель и на другой день в полдень встретился с Софи, то она рассказала ему обо всем, что там происходит. Неисправимый Карлос Аламо приезжает на виллу «поработать» в сопровождении друзей и подружек, людей, абсолютно посторонних. Герман (Иоганн Венцель), радист, некоторое время пользовавшийся этой радиоквартирой, был вынужден прекратить отсюда передачи.

Увлекшийся своими личными делами, резидент Кент фактически отстранился от руководства группой.

Леопольд Треппер принял решение отозвать Софи Познаньску и Камю, своего радиста-стажера, в Париж.

Но, как оказалось, было уже поздно.

Абвер-команда во главе с капитаном Гарри Пипе опередила их.

Утром 13 декабря в доме 101 был арестован «уругваец» Карлос Аламо (М.В. Макаров). В тот же день там появился Леопольд Треппер.

«Я явился туда точно в 12.00, — вспоминал он позже о том трагическом дне. — Осмотрел предварительно все вокруг. Около дома находился автогараж и склад старых машин, предназначавшихся для продажи. Звоню. Через минуту в дверях появляется человек в штатском. Смотрю на него и немедленно вижу, что здесь что-то не то. Говорю, извините, я, видимо, ошибся. Тот: «Нет, нет, пожалуйста, пройдите. Обязательно, прошу зайти...»

В такие моменты у меня рефлекс срабатывает быстро. Можно было бежать, но это было бесполезно, бессмысленно. Иду с ним. Поднялся наверх и вижу, что произошло... В первой половине большой комнаты, перегороженной стеклянной перегородкой, — следы беспорядка, произведенного во время обыска. Во второй половине я увидел Карлоса Аламо. Я снова сказал гестаповцу: «Извините, но незачем было меня таскать сюда, наверх, я вижу, что не туда попал». — «А зачем вы звонили?» — «А вот зачем — мне нужно в тот гараж, что возле дома. Он закрыт, и я решил позвонить, чтобы узнать, когда он будет открыт?»