Пираты - Селия Рис Страница 74

Боцман приказал соперникам оставаться на месте, пока он не отойдет на безопасное расстояние, и только после этого приступил к отсчету. Со стороны они выглядели довольно забавно. Обнаженная до пояса волосатая туша Лимстера на голову возвышалась над хрупкой фигуркой Минервы, подавляя ее массивностью и звериной мощью, да и само их противостояние невольно напоминало известный библейский сюжет о поединке Давида с Голиафом. По сигналу Пеллинга противники начали расходиться, держа пистолеты у плеча дулом вверх и отмеряя шаг за шагом одновременно и строго по команде боцмана. Мы затаили дыхание, дожидаясь завершения отсчета и той неуловимой паузы, когда дуэлянты повернутся друг к другу и откроют огонь.

Старый морской волк не зря предупреждал нас, что Лимстер способен на нечестную игру. Как он и предсказывал, тот повернулся раньше и вскинул оружие. Пеллинг споткнулся на цифре «девять», и Минерва успела среагировать на эту непредвиденную запинку. Хотя, возможно, ее предупредил хруст песка под каблуками сапог противника в момент поворота. Высоко подпрыгнув, она развернулась в воздухе, и в то же мгновение прозвучал выстрел. Пистолет Лимстера окутался белым дымом, а выпущенная из него пуля, просвистев мимо виска Минервы, вонзилась в ствол дерева за ее спиной. Настал ее черед стрелять, но соперник снова пренебрег правилами. Когда она спустила курок, он не остался на месте, а трусливо метнулся в сторону. Не ожидавшая столь вопиющего нарушения дуэльных норм Минерва тоже промахнулась, хотя с двадцати шагов при мне всаживала девять пуль из десяти в мишень размером с шестипенсовую монету.

А Лимстер уже мчался к ней с торжествующим ревом, обнажив тесак и нагнув голову, подобно завидевшему красную тряпку быку. Сестра отбросила разряженный пистолет и выхватила свой клинок. Тесак — оружие для рукопашной. Им хорошо рубить сплеча, но неудобно фехтовать. У меня аж руки зачесались, так мне хотелось оказаться сейчас на ее месте! С холодным оружием я всегда управлялась гораздо лучше Минервы, но и она не ударила в грязь лицом. Быстроногая и стремительная, она танцевала вокруг неуклюжего соперника, не столько парируя, сколько уворачиваясь от его прямолинейных выпадов. Я заметила, что сестра следует наставлениям старого боцмана и постепенно уводит Лимстера от опушки все дальше и дальше в сторону моря, а тот начинает все чаще увязать в песке прибрежного пляжа, сама же переходит в наступление, когда восходящее солнце оказывается у нее за спиной и слепит глаза противнику.

Солнце припекало все сильнее, и Лимстер начал выдыхаться. Красный, как вареный омар, еще мутный с похмелья после вчерашней пьянки, он буквально истекал излишками влаги. Из пересохшей глотки вырывался уже не бычий рев, а хриплое, с надсадным присвистом, дыхание. Крупные капли пота, набухая на лбу, заливали глаза, и он ежеминутно тряс головой, как тот же бык, доведенный до отчаяния кусачими насекомыми. А Минерва как ни в чем не бывало продолжала выплясывать вокруг соперника, то появляясь, то исчезая из поля его зрения и вынуждая Лимстера то бросаться из стороны в сторону, то кружиться на одном месте, то терять равновесие, наугад отмахиваясь от невидимого противника.

— Стой на месте и дерись, сучка, как подобает мужчине! — прохрипел он, плохо соображая, что говорит, и дико озираясь налитыми кровью глазами. — Стой, кому говорят!

«Не спеши, не торопись, дождись, когда он откроется, — мысленно взывала я к ней, — и тогда уж рази наповал!»

Лимстер сделал очередной выпад и опять промахнулся. Минерва отскочила в сторону, но чуть промедлила, и клинок противника, описав дугу в обратном направлении, зацепил кончиком ее правое плечо. Рукав белой рубашки моментально окрасился кровью. Я непроизвольно вздрогнула и почувствовала, как начинает неметь моя собственная, ничем не задетая рука.

— Первая кровь! — обрадованно встрепенулся Грэхем. — Заканчивайте! Долой оружие! — выкрикивал он на бегу, устремившись к дуэлянтам и яростно размахивая своим черным саквояжем с бинтами и инструментами.

Согласно корсарским обычаям, поединок продолжается до пролития первой крови. Лимстер сделал это первым и считался победителем. Однако он не пожелал подчиниться и этому правилу. Вместо того чтобы вложить тесак обратно в ножны, он взметнул его высоко над головой и ринулся на раненую девушку с явным намерением разрубить ее на две половинки.

— Убью! — завопила я не своим голосом, хватаясь за оружие.

Доктор Грэхем уронил саквояж на песок и выхватил пистолет.

— Стоять! — предупредил он металлическим голосом. — Еще шаг, и я стреляю!

Но Лимстера невозможно было остановить. Закусив удила, как взбесившийся жеребец, он видел только одну цель и рвался к ней напролом, ничего уже не слыша и не замечая вокруг. Но наши крики все-таки отвлекли его. На мгновение замедлив шаг, он споткнулся о какой-то корешок или палку, полузасыпанную песком, и пошатнулся. Это был шанс, и Минерва не замедлила воспользоваться им для контратаки. Лимстер повернулся ей навстречу и выставил перед собой тесак, но не успел восстановить равновесие и слишком сильно наклонился вперед. Перебросив оружие из правой руки в левую, моя бесстрашная сестра поднырнула под занесенный над ее головой клинок и коснулась острием своего тесака груди соперника. А грузный Лимстер, продолжая двигаться по инерции, сам нанизал себя на бритвенной остроты полоску закаленной стали по самую рукоять. Клинок Минервы вошел между четвертым и пятым ребром, пронзил сердце и грудную клетку и почти целиком вышел из спины противника аккурат под левой лопаткой.

Подоспевший доктор немедленно занялся ее плечом, не обращая внимания на агонизирующее тело в двух шагах от него. Взмахнув ножницами, он срезал окровавленный рукав, остановил кровотечение, промыл рану ромом, стянул ее разошедшиеся края и зашил в несколько стежков суровыми нитками. Снова полил ромом и наложил тугую повязку. За все время этой весьма и весьма болезненной процедуры Минерва ни разу не вскрикнула и не застонала, продемонстрировав незаурядную выдержку и мужество. Она и сама могла бы дойти до шлюпки, но Нейл настоял, чтобы Даффи и один из гребцов отнесли ее на носилках. Он же заставил сестру выпить чарку рома. Кривясь и морщась, она сделала несколько глотков. Алкоголь немного оживил Минерву, и она самостоятельно уселась на носовую банку рядом со мной, положила голову мне на плечо и закрыла глаза. Гребцы стащили шлюпку на воду и налегли на весла.

Корсарское правосудие не терпит проволочек и не ведает отсрочек и апелляций. Признанный виновным в бесчестном поведении и не заслуживающим достойного погребения, Лимстер так и остался лежать на берегу в луже собственной крови, быстро впитывающейся в горячий, сухой песок.