Прекрасная Габриэль - Огюст Маке Страница 66

— Он не кричит? Не пьет? Скромен, как девушка?

— Если бы я был скромен, как некоторые девушки, — вскричал Понти, — это было бы мило!

Эсперанс заставил его замолчать взглядом, который уловил и Крильон.

— Мои гвардейцы, как кажется, имеют секреты между собой, ну что ж, посмотрим… Итак, все идет хорошо, прощайте, Эсперанс, до свидания. Пойдемте, Понти, вы поможете подержать мне стремя. Со мной приехал ла Варенн по приказанию короля; но он без сожаления остановится где-нибудь в другом месте. Пойдемте.

Понти пошел за Крильоном, понурив голову: он подозревал, по какой причине его уводит полковник.

— А мое поручение? — спросил Крильон.

— Какое поручение, полковник?

— Записка, которую я тебе велел взять.

— Ах да! В платье месье Эсперанса я ее не нашел.

— Ты лжешь!

— Уверяю вас, полковник…

— Ты лжешь!

— В дороге это записка могла потеряться.

— Говорю тебе, что ты лжец и бездельник! Ты раз сказал Эсперансу, о чем я приказал тебе молчать. Великодушный Эсперанс взял с тебя обещание сбить меня с пути, как старую ищейку.

— Но, полковник…

— Довольно! Я не люблю людей, которые идут мне наперекор и изменяют мне.

— Чтобы я изменил вам, полковник, я!

— Конечно, потому что ты рассказал то, что я тебе доверил; ты вдвойне должен был мне повиноваться: как твоему полковому командиру, как твоему покровителю; ты обязан был отдать мне свою жизнь, если бы я ее потребовал; а я считал тебя довольно храбрым человеком, для того чтобы расплатиться за свой долг.

— Ах, полковник! Пощадите меня.

— Если бы мы были в лагере, — сказал Крильон, постепенно разгорячаясь и крутя свои усы, — я велел бы тебя расстрелять. Здесь же, как дворянин дворянина, я тебя осуждаю; как господин слугу, я тебя прогоняю! Собери свои вещи, если они у тебя есть, и уходи!

— Ах, полковник! — сказал Понти, бледный и расстроенный. — Сжальтесь над бедным, беззащитным человеком.

— Я готов. Подай мне эту записку.

Понти потупил голову.

— Подай, или ты лишишься не только доверенного поста, который я назначил тебе здесь, но лишишься и звания гвардейца. Я твой полковник и прогоняю тебя. Ты уже не находишься больше на службе короля.

Понти поклонился, черты его были расстроены отчаянием.

— Записку! — опять потребовал Крильон.

Понти молчал.

— Господин Понти, — прибавил Крильон, взбешенный этим сопротивлением, — я даю вам неделю, чтобы воротиться в вашу провинцию. Я даю вам пять минут, чтобы оставить монастырь.

Слезы брызнули из глаз молодого человека; он с трудом прошептал:

— Позвольте мне, по крайней мере, обнять в последний раз месье Эсперанса.

Крильон не отвечал.

— Я ворочусь через минуту, — сказал Понти, направляясь к комнате раненого.

Он вошел со сжавшимся от горя сердцем и наклонился над кроватью своего друга.

— Что с тобой? — спросил Эсперанс.

— Ничего… ничего… — сказал Понти прерывающимся голосом. — Спрячьте вашу записку, спрячьте ее скорее.

— Зачем? — спросил Эсперанс, приподнимаясь.

— Полковник Крильон меня прогоняет, — сказал Понти, вдруг зарыдав, как ребенок.

Эсперанс вскрикнул и сжал Понти дрожащими руками.

— Нет, дуралей! — вдруг сказал кавалер, отворив дверь ударом кулака. — Нет, я тебя не прогоняю. Оставайся… ты честный малый. Вот они теперь оба расплакались, дураки. Оставьте у себя ваши записочки, если это вам нравится. Как глупы эти мальчики! — И он убежал, стыдясь, что чувствует влажность на своих ресницах.

После того как Эсперанс заставил Понти рассказать все, оба друга долго обнимались.

— Да, я скоро выздоровею, — сказал Эсперанс, — во-первых, для того чтобы любить тебя, во-вторых, для того чтобы присутствовать при осаде.

— И чтобы отмстить женщинам! — сказал Понти.